Среди всех трудностей и неприятностей, волнений и постоянной опасности, нависшей над Дамьеттой и королем, де Базен стал для нее гарантией спокойствия и уверенности. С ним она чувствовала себя в безопасности, и ей было сложно вникать в подробности переворота и переговоров с мамлюками, о которых толковал весь город.

Когда три дня назад де Базен вернулся к ней с вестью о гибели султана, она сначала не поняла, почему он так взволнован и обеспокоен. И только потом, когда стало известно, что мамлюки не желают продолжать переговоры и жизнь пленников снова в опасности, Кате стали понятны опасения де Базена. Никто не знал, как теперь повернется дело, потому что о жестокости мамлюков было известно всем.

Несчастная королева не знала, что предпринять. Она была уверена, что вскоре увидит своего супруга, а вместо этого снова была вынуждена опасаться за его жизнь. К тому же она еще не совсем оправилась от родов, ее мучило упадническое настроение, уныние, печаль. Ей казалось, что она не в состоянии защитить своих детей и подданных, и если бы не рыцари, что вернулись на галере легата, ей бы не с кем было советоваться.

Многие из раненых, прибывших на галере, уже оправились и встали на ноги, во дворце, где держали больных, оставалось всего человек восемь из числа раненых и еще пятеро больных скарлатиной. Вспомнив о них, Катя недовольно потянулась. Надо пойти, проверить, как они, к тому же ей нужно уйти от де Базена засветло, чтобы все думали, что она провела эту ночь на дежурстве у больных. Двое мальчиков, Пьер и Жан, из числа тех детей, что были выкуплены Ольгой в лагере у бедуинов, тоже были больны. Мэтр Конш тоже болел, но помогал ей. Катя должна была дежурить рядом с ними всю ночь, но к ней зашел де Базен, уговорил ее поесть у него – дом рыцаря располагался ближе к госпиталю, чем дворец, где жила Катя. Маргарита де Бомон, кажется, начинала подозревать, что мадам Уилфрид и Жоффруа де Базена связывает уже далеко не дружба. Но Кате было как-то все равно, а вот Жоффруа де Базен предпочитал конспирацию.

Катя оделась и вышла из дома де Базена. Все было бы замечательно, она уже все продумала и рассчитала, если бы не эта нервозность де Базена. Его можно понять, он ведь думал, что она замужняя женщина, он ведь не представлял себе, что Вадик – просто ее друг, объяснить это ему она не могла. Поэтому оставалось ждать, когда Вадика освободят, и он сам поможет ей разрешить эту ситуацию. Ох, как же глупо, что она согласилась именоваться его женой! Да при одном взгляде на Вадика можно было понять, что он просто большой ребенок, не готовый к серьезным отношениям! Как он ведет себя, что говорит, – Катя покачала головой, – нет, если уж они обречены жить в XIII веке, то она устроит свою жизнь самостоятельно и отдельно. А еще эта вредная графиня Артуасская портит ей все и разносит сплетни! Чего она добивается? Катя была готова уже прижать ее к стенке и сказать: «Закрой свой рот, безмозглая курица! Еще немного, и я сама отдам тебе твоего драгоценного сеньора Уилфрида!» Но при таких словах утонченную графиню может хватить удар… Стоит смягчить фразу: «Милая графиня! Вы поступаете необдуманно и безрассудно, распространяя подобные сплетни. Вы упадете в глазах сеньора Уилфрида, а я ведь всем сердцем хочу, чтобы он не разочаровался в своей Даме!» Но и этот вариант не устраивал Катю – он ей казался слишком учтивым.

Она вошла в комнаты с больными и услышала хриплое дыхание мальчиков. Они спали, температура не спадала, горло было опухшим, это даже было видно. Что же еще сделать, чтобы облегчить их страдания?

Катя села рядом с кроватью Жана и задумалась. Как было бы хорошо, если бы сейчас ответственность за больных взяла на себя Ольга. И куда же ты сгинула, подружка? Где пропала? Какой была твоя смерть? Катя теперь уже знала, что герцог Бургундский погиб еще до захвата армии крестоносцев, и у Ольги не было возможности выжить. Без герцога, одна, она никак не могла спастись, и Катя с горечью понимала, что Ольга погибла, напрасно рискуя своей жизнью в совершенно другом времени. О, если бы только можно было сейчас встретиться с Герцогом д'Эсте, этим Люцифером в облике человеческом, Катя хорошенько бы врезала ему. Это из-за него они торчат здесь, в Средневековье, вместо того, чтобы наслаждаться всеми удобствами XXI века! Из-за него погибла Ольга, попал в плен Вадик… Катя была вынуждена признать, что из них троих ей повезло больше всех. Она не попала в плен, жила в довольно комфортных условиях и была довольна своим положением. Но волноваться за друга и скучать по Ольге она не переставала. Все же они были ей ближе всех, даже де Базен не мог заменить их…

А как скучал по своей донне Пакито! При одном взгляде на мальчишку у Кати сжималось сердце. Он вообще ни с кем не разговаривал, все грустил, даже обещание де Базена сделать его своим оруженосцем не смогло поднять ему настроение. Пакито, когда узнал, что герцог Бургундский погиб, а от Анны нет известий, молча ушел от всех и проболтался где-то часов шесть, в то время как Николетта и Мари безуспешно искали его по всему дворцу. Даже принц Филипп, который так любил Катю и по ее просьбе попытался разговорить Пакито, не добился успеха. Филипп подошел к мальчику и сказал, что его отец тоже в опасности. «Но ты знаешь, что он в опасности, принц. А я не знаю, где моя донна», – возразил ему Пакито.

Да, положение было напряженным, но все же многие не переставали надеяться, что мамлюки не станут связываться с франками и подпишут договор. Как было бы хорошо, если б хоть кто-нибудь из некогда славной армии крестоносцев вернулся обратно!

Катя опустила взгляд на Жана и вздохнула. Лицо мальчика было красно от сыпи, за исключением рта и подбородка.

– Как же я устала! – пробормотала она, расталкивая мальчика и заставляя его глотать отвар. Жан морщился от боли, глотал с трудом и медленно. Пока она поила его, в дверях появилась Маргарита де Бомон. Катя самодовольно посмотрела на нее – она была уверена, что Маргарита хотела проверить, на месте ли она, иначе какой ей резон вставать в такую рань? Увидеть Катрин Уилфрид возле мальчиков Маргарита де Бомон и вправду не ожидала – сначала она даже не знала, о чем говорить.

– Как прошла ночь? – наконец заговорила она. Катя пожала плечами:

– Тихо. Мальчики спали, но, мне кажется, им не становится лучше. Жалко малышей. А вас что заставило подняться в такую рань?

– Бессонница, – пододвигая кресло к Пьеру, ответила госпожа де Бомон.

– Да, у вас столько забот, мадам, – съязвила Катя. – За столькими надо присмотреть, проконтролировать…

– Моя кузина совсем помешалась от горя, – не слушая Катрин, говорила Маргарита. – После того, как стало известно о смерти Жюсьена, она не может связно общаться, забывает, что было совсем недавно, зато постоянно рассказывает о своем знакомстве с будущим супругом. Боже мой, а ведь она в положении… Что будет с несчастным младенцем, как сможет за ним ухаживать мать, потерявшая рассудок? Я думаю, что если Жан вернется, мы заберем ее и ее ребенка к себе. Замок у нас большой, места хватит всем. Только бы Жан вернулся…

– Вернется, Марго, обязательно вернется, – смягчаясь, ответила Катрин, укладывая мальчика на подушку. Все же они перенесли вместе тяжелый поход, и Катрин очень неплохо общалась с Марго. Только ее осуждение и слежка в последние дни начали выводить мадам Уилфрид из себя. Она не могла понять, зачем Маргарита следит за ней, зачем читает нотации – ведь Катрин ей не родственница и не близкая подруга. Но Маргарита де Бомон недаром слыла необычной женщиной, дело даже было не в ее росте. Грубоватая, но искренняя, она все же была душевным и добрым человеком. Катрин, даже при всем желании, не могла на нее долго сердиться.