— Это опять Рози Макклендон, — сказала она. — Нас прервали.— Она сделала намеренную паузу, затем продолжила. — Черт возьми, вру я,конечно. Просто разволновалась и случайно выдернула из розетки телефонный шнур.Тут сейчас творится что-то невообразимое.

— Да, мэм. По просьбе Рози Макклендон к дому восемьсотдевяносто семь по Трентон-стрит направлена машина скорой помощи. К нам такжепоступили сообщения о стрельбе по тому же адресу, мэм; вы хотели сообщить обогнестрельном ранении?

— Думаю, да.

— Вы не хотите поговорить с полицией? — Я хочу поговорить слейтенантом Хейлом. Он детектив, поэтому соедините меня с отделом расследований— О-РАС или как вы там его называете.

Последовала пауза, а когда оператор службы девятьсотодиннадцать заговорила, ее голос меньше походил на голос робота.

— Да, мэм, мы называем отдел расследований О-РАС. Минуточку,я сейчас соединю вас.

— Спасибо. Вам нужен мой телефонный номер, или компьютер егоуже засек? Откровенное удивление.

— Нам известен ваш номер, мэм.

— Я так и думала.

— Не кладите трубку, соединяю. Ожидая, она взяла бутылкупепси и помахала ею перед носом — точно так же, как тем маленьким флакончиком.Ей показалось, что она ощутила легчайший, почти неуловимый запах горечи… или ейвсего лишь померещилось. Ну да не все ли равно? Либо он ее выпьет, либо нет.«Ка, — подумала она — и тут же вслед: — Что?»

Прежде, чем она успела найти объяснение странному слову, втрубке раздался щелчок.

— Отдел расследований, сержант Уильяме.

??на попросила соединить ее с лейтенантом Хейлом, сержантвелел подождать минутку. За дверью комнаты, в коридоре, продолжался обменнегромкими вопросами и стонущими ответами. Сирены звучали гораздо ближе.

4

— Алло, Хейл слушает, — неожиданно рявкнул голос втелефонной трубке. Совсем непохоже на сдержанного, воспитанного человека, скоторым она разговаривала недавно. — Это вы, мисс Макклендон?

— Да…

— С вами все в порядке? — Все еще лающим тоном, и онаневольно припомнила всех тех копов, которые за четырнадцать лет перебывали в ихгостиной, наполняя ее вонью своих носков. В его голосе явственно ощущалосьнетерпение, нежелание ждать, пока она сама сообщит нужную ему информацию; нет,он расстроен и вынужден танцевать у ее ног, тявкая, как терьер.

«Одно слово, мужчина», — подумала она, закатывая глаза.

— Да. — Она говорила медленно, как воспитатель детсадовскойгруппы на площадке для игр, пытающийся успокоить зашедшегося в плаче ребенка. —Да, со мной все в порядке. Как и с Биллом — мистером Штайнером. С нами все впорядке.

— Это ваш муж? — Если бы голос повысился на тон или дажеполтона, его можно было бы назвать паническим криком. Бык, мечущийся в чистомполе в поисках красной тряпки, вызвавшей его ярость. — Это Дэниеле?

— Да. Но он исчез. — Она помолчала, потом добавила: — И я незнаю куда.

«Но, надеюсь, там, куда он попал, очень жарко, и системакондиционеров не работает».

— Мы найдем его, — заверил ее Хейл. — Обещаю, миссМакклендон— мы найдем его.

— Удачи вам, лейтенант, — мягко произнесла она,поворачиваясь к открытой дверце шкафа. Она осторожно прикоснулась к левой рукечуть выше локтя, где еще чувствовалось ослабевающее тепло от браслета. —Простите, мне некогда разговаривать с вами. Норман ранил соседа, живущегоэтажом выше, и я хочу посмотреть, не нужна ли моя помощь. Вы приедете?

— Черт возьми, вы в этом сомневаетесь?

— Тогда увидимся здесь. До свидания. — Она положила трубку,не давая ему времени ответить.

Дверь распахнулась, в комнату вошел Билл, и в этот момент заего спиной в коридоре загорелся свет. Он удивленно огляделся.

— Должно быть, предохранитель… Значит, Норман успел побыватьв подвале. Но если он собирался…

Не договорив, он поперхнулся, и его схватил приступ сильногокашля. Он согнулся, скривившись от боли, прижимая ладони к распухшей шее,покрытой пятнами синяков.

— Держи. — Она протянула ему бутылку пепси. — Выпей. Толькочто из холодильника, но, надеюсь, ты не простудишься.

Билл взял бутылку, сделал несколько глотков, затем отнялбутылку от губ и озадаченно посмотрел на нее. — Странный какой-то вкус, —заметил он.

— Наверное, из-за того, что твое горло распухло. Возможно,не обошлось без кровотечения, и поэтому вкус кажется тебе странным. Пей, пей додна. От твоего кашля у меня сердце болит.

Он осушил бутылку, поставил ее на кофейный столик, а когдапосмотрел на нее, Рози увидела в его глазах пустоту, которая испугала ее.

— Билл? Билл, что случилось? Тебе плохо?

Пустота не исчезала еще секунду-другую, затем он рассмеялсяи покачал головой.

— Ты не поверишь. Сказывается напряженность дня, пожалуй. Я…

— Что? Не поверю во что?

— Пару секунд я не мог вспомнить, кто ты такая, — призналсяон. — Я не мог вспомнить твое имя. Но еще забавнее, что я не мог вспомнить, какзовут меня.

Она засмеялась и шагнула к нему. На лестнице раздалсяторопливый топот

нескольких человек — по всей видимости, прибыла бригадаскорой помощи, — но она не обратила на них внимания. Она обняла его и прижаласькак можно крепче.

— Меня зовут Рози. — сказала она. — Я Рози. Рози… настоящая.

— Точно, — кивнул он, целуя ее в висок. — Рози, Рози, Рози,Рози, Рози.

Она закрыла глаза, прижалась лицом к его плечу и в темнотепод опущенными веками увидела ужасную пасть чудовищного паука и блестящие глазалисицы, глаза, слишком неподвижные, чтобы по ним можно было определить, безуменли смотрящий или пребывает в здравом рассудке. Она увидела все это и поняла,что образы будут преследовать ее долгое, очень долгое время. А в голове тяжелымколокольным эхом зазвенели два слова:

«Я плачу».

5

Лейтенант Хейл закурил, не удосужившись даже спроситьпозволения, закинул ногу за ногу и посмотрел на Рози Макклендон и БиллаШтайнера— двух человек, страдающих от классического приступа любовнойлихорадки; каждый раз, когда их взгляды встречались, Хейл буквально видел, какв их зрачках вспыхивало: «ПЕРЕГРУЗКА». Одного этого хватило бы, чтобы вызвать унего подозрение — не сами ли они расправились с поднявшим такую суматохуНорманом? Но он прекрасно осознавал всю беспочвенность собственных подозрений.Кто угодно, только не они. Не из тех они людей, говоря откровенно.