этой обоюдной братской переглядки-перепалки между его же средним и старшим сыном. Пусть и пока еще без объявления самой войны, но и с явным же уже и намерением боя. Но и так же пока лишь что: морского-земляного. Со штормом, бурей, грозовым перевалом и все же это на и над в принципе и никогда же и так не высыхающей землей. С еще и травами же и хвоей. Но и в уже трескающейся и расходящейся по швам скалистой породе. Поначалу же лишь. А и там уж: как пойдет. Либо и заметив, но и решив оставить это все так же пока и на потом. Добавив лишь от себя и в эту же самую их бочку дегтя хотя бы и немного меда. Пусть и постороннего. И с другой уже, хоть и все равно же не чужой пасеки. Но и тут же ведь снова и опять-таки, кому и как. Главное же все же, что именно: меда. Пусть и приторного еще и по себе. Да. Но и в тоже ведь время уже и соленого. Не горчащего. Соленого, — …я как-то же дал ей свой платок с гравировкой… Она же мне его сама и вернула спустя время… Это если прям вкратце-вкратце и… История же сама и вся, несмотря ни на что и на самом-то деле, большая и интересная, конечно… Не добрая и не злая… Но на то ведь и баланс с равновесием же, чтобы не отдавать никому предпочтения… Хотя я же и хотел… Очень хотел… Как и чего-то же одного и определенного для нее на тот же все еще момент и то же еще время… Собственно же, как и хочу же для нее всего этого… и еще ведь совсем немного… до сих пор. Хотеть ведь — не вредно. Вредно же как раз таки — и не хотеть. Но и как-нибудь в другой же раз полностью, хоть и лишь и от своего же лица ее вам расскажу… В общем же… И таких же чертах… Что пока же вам и следует знать из нее… На нем, платке, есть ее запах! Ее энергия и… Одним же словом… Кровь! — Тут же он скривился и замолчал, но и не только же из-за того, что так и не научился полноценно и без эмоций, как и без спойлеров же в процессе рассказывать истории и не одним-двумя словами, выдавая весь сюжет таким образом и сразу. Как и замолчали же резко и все вокруг, вновь же воззрившись на него как и ранее, забыв же в секунду и про все же то, что было между ними самими до. И пока в его же случае воспоминания накладывались друг на друга, что были годами и месяцами ранее, а что и часами, минутами назад и ему же приходилось вновь и вновь мотать головой, чтобы отгонять их. Ребята же в это самое время пытались в себе и других, переглядываясь же еще и друг с другом, осознать этот момент и себя же в нем, как и насколько та еще ситуация могла сопоставляться и резонировать с ситуацией же на сегодняшний уже момент: «одно ли это и то же или нет?». И так и не получив ответа ни в себе, ни друг в друге, они только хотели задать этот вопрос самому Александру, но были прерваны вновь и им же самим. — Соответственно… По связке же и с носителем ты сможешь легко и без дополнительного же какого-либо приглашения проникнуть в их квартиру, как и ее же уже комнату и спальню… Но и не через парад только! А если ночью — то и вообще же не через дверь.

— Ясен пень! — Усмехнулся Влад. — Больше она меня, а еще же и сама, ни на какой порог ведь не пустит. А выпустит — как два пальца… пробкой из бутылки и фанерой над Парижем!

— А где гарантии, что он будет только наблюдать? — Изогнул свою правую бровь Егор, вернувшись с прищуром и серьезно же к насущному, но и оставив же при этом заметку об истории и том же самом вопросе где-то у себя и на задворках. — И что сам же свою кровь ей не подмешает… чтоб и прям тютелька в тютельку его же легенда с самой историей уже была… прям-таки и совпала… раз уж и мы же ему почти во всем поверили? Нам же ведь самим все равно и лишь его выгораживать придется! Больше ведь и некому…

— Ну во-первых… нет. А во-вторых… смотри во-первых! — Сгримасничал рыжий и под конец же своей речи еще и вовсе же показал язык. — Мне нет резона это делать… Когда же у тебя вот… вполне же может быть и все для этого. К примеру, чтобы и самой же подушкой ее… в сон же свой перед этим погрузив… и такой же… чтобы больно не вырывалась и не кричала… снаружи… задушить, а? Ведь и вдвойне! — И еще больше ухмыльнулся, видя как сильнее заостряются черты лица напротив и совсем уж сатанеет синий взгляд. Вслед за чем еще и поза его сама меняется — из спокойно сидящей в привстающую и почти готовую к самому же прыжку-нападению. — Да и как знать… может, хоть и так наконец… и с ее же концами… тебя отпустит? С глаз долой — из сердца вон! Или как «Ромео и Джульетта»… и как просто же трагедия перешла… с «Отелло» и Дездемоной… в трагедийную пьесу! Хотя… как и там же ты опоздал — так и здесь…

Но не успел Егор подлететь к нему вплотную, а только лишь перепрыгнуть диван, как между ними встал Александр — лицом к Егору и спиной к Владу.

— Успокоились! Вы… — гневно прикрикнул он и, глянув сначала на Влада над своим правым плечом, затем и на Егора над левым, перевел полный темно-серый взгляд на последнего, — …оба. Меньше всего мне сейчас надо еще и вас двоих разнимать! — И пока же все его внимание было на блондине, рыжий как самый и что ни на есть бесстыжий продолжил подливать масла в огонь, кривляясь уже из-за спины его. Егор же в это самое время, держа лицо маской и камнем, прямо что и кирпичом так же не оставлял попыток, но уже и именно добраться до него, только и не руками, что и еще куда более палевней, ведь и все же еще на уровне глаз и в поле зрения самого мужчины, а ногами. — Так,