Я поразмыслила. В сущности, у меня нет выбора. Если откажусь раздеться, вряд ли мне позволят уйти из рощи живой.

А душилы мне нужны. Им предстоит кое-что для меня сделать.

– Ну, раз надо…

У Нарайяна отлегло от сердца:

– Тебе не нужно обнажаться перед всеми.

– Правда? Только перед жрецами и джамадарами, и остальными посвящаемыми, и всеми, кто будет так или иначе участвовать в представлении?

– Посвящаемых будет всего шесть – минимальное число, по традиции. Кроме них, один высокопоставленный жрец, его помощник и джамадар, главный душила на церемонии. Ему велено устранить любого, кто посмеет оторвать взгляд от пола. Этих трех можешь выбрать сама, если пожелаешь.

Странно.

– С чего вдруг такая забота?

– Я не должен этого говорить, – перешел на шепот Нарайян. – В вопросе, являешься ли ты Дщерью Ночи, мнения разделились. Те, кто верит, полагают, что ты убьешь и жреца, и его помощника, и главного душилу, после того как Кина укажет на своего избранника и обряд закончится. И они хотят, чтобы риску подверглось меньше людей.

– А как насчет остальных претендентов?

– Они забудут о том, что видели.

– Понятно.

– Я буду среди молящихся как твой поручитель.

– Угу. – Интересно, а что случится с ним, если я провалюсь? – Кто эти трое – меня не волнует.

– Отлично, Госпожа, – усмехнулся он. – Тебе нужно подготовиться. Рам, помоги поставить ширму. Госпожа, вот это облачение ты будешь носить, пока не предстанешь перед богиней. – Он вручил мне белый узел.

«Облачение» выглядело так, словно им пользовались целый век, причем ни разу не стирали и не латали.

Я начала готовиться.

Внутри храм изменился. На стенах мутным красным пламенем горели факелы, на уродливых барельефах корчились тени. Появился огромный идол, очень похожий на монстра, что мне привиделся, – но этот имел головной убор, богато украшенный золотом, серебром и каменьями. Глаза – неограненные рубины, клыки – из хрусталя.

Под левой, приподнятой, ногой лежали три головы. Жрецы оттаскивали в сторону труп, когда вошла моя группа посвящаемых. Похоже, жертву, перед тем как обезглавить, подвергали пыткам.

Справа от меня лежало десять человек и столько же – слева. Между группами посвящаемых был проход в четыре фута шириной. Я узнала Нарайяна по спине. Двадцать человек беспрерывно молились.

– О Кина, приди в мир, чтобы излечить своих детей. Мы ждем тебя, наша Великая Мать. – Это произносилось быстрым речитативом.

Я была последней. Главный душила занял место в проходе позади меня, в руках у него был черный румел. Подозреваю, что ему поручалось ликвидировать струхнувших претендентов, а вовсе не тех молящихся, которые поддадутся искушению взглянуть на меня.

Между молящимися и помостом, на котором стояла богиня, было двадцать футов пустого пространства. Отрубленные головы лежали на уровне глаз стоящих. Две из них, казалось, наблюдали за нашим приближением. Третья смотрела на пятку Кины, причем нос едва не касался когтей ноги.

Справа от меня, у высокой стойки с несколькими золотыми сосудами, стояли два жреца.

Церемония началась. Посвящаемый подступал к черте на полу, сбрасывал одежду, переходил к другой метке, падал ниц и бормотал молитву. Она была немудреной – посвящаемый просил, чтобы Кина приняла его поклонение. Последний претендент – то бишь я – обратился к ней как ее дочь.

Едва я произнесла ритуальную фразу, поднялся ветер. И в храме появилось нечто постороннее: холодное, голодное, пахнущее мертвечиной. Ничего подобного раньше не случалось, судя по тому, как подскочил, точно ужаленный, помощник жреца.

Все, кто проходил обряд посвящения, встали и преклонили колени, положив ладони на бедра. Главный душила забубнил свою ритуальную тягомотину на языке, не похожем ни на таглиосский, ни на молитвенный язык душил. Он представил нас идолу так, словно это была сама Кина. И пока верховный жрец, подвывая, читал заклинания, его помощник лил темную жидкость из высокого, с узким горлышком сосуда в другой, похожий на соусник. Умолкнув наконец, главный жрец сделал загадочные пассы над «соусником», поднял его, показывая богине, и прошел к концу шеренги посвящаемых, чтобы приставить сосуд к губам будущего душилы. Посвящаемый, не открывая глаз, сделал глоток.

Следующий пил с открытыми глазами. Он поперхнулся, но жрец на это никак не отреагировал. Так же было еще с двумя претендентами.

Наступила моя очередь.

Нарайян – лжец. Подготавливая меня, он утверждал, что весь обряд построен на иллюзии. Ничего подобного. В сосуде кровь, к которой добавили какое-то зелье; смесь пахнет травой и имеет горький привкус. Эта кровь – человеческая? Не знаю. Но не случайно же мы увидели, как из храма утащили труп. Нам дали прозрачный намек.

Я вытерпела. Прежде мне ничего подобного пить не приходилось, но со мной случались вещи и похлеще. И я никогда не колебалась и не отступала. Я сказала себе, что вот-вот овладею самой смертоносной силой в этой части мира.

Нечто потустороннее снова пришло в движение. Оно, наверное, могло бы подчинить меня.

Главный жрец передал сосуд помощнику, который поставил его на стойку и затянул песнопение.

Вдруг погасли факелы.

В храме воцарилась кромешная мгла. Я насторожилась, предположив, что происходит нечто из ряда вон выходящее. Но не было слышно суеты и тревожных возгласов, и я решила, что это элемент обряда.

Тьма продержалась полминуты. В середине этого промежутка раздался крик, полный отчаяния и ярости.

Свет появился так же внезапно, как и исчез.

Я была сражена.

Поверить глазам было трудно.

Осталось только пять претендентов. Идол пришел в движение. Та нога, что была на весу, опустилась и размозжила одну из голов. Теперь была приподнята другая нога, она опиралась на труп человека, только что стоявшего вторым слева от меня. В воздухе покачивалась голова, которую идол держал за волосы. А прежде чем погас свет, эта же рука держала связку костей. На губах, подбородке и клыках темнела кровь, а глаза пылали.

Как это им удалось? Может, внутри у идола механизм, двигающий его конечностями? А убийство совершили жрец с помощником? Если так, им не откажешь в резвости.

Но жрецы, похоже, тоже в шоке. Главный метнулся к груде одежды, кинул мне первый попавшийся балахон и мигом вернулся на место. Затем, пробормотав короткую молитву, вскричал:

– Она явилась! Она снизошла! Слава Кине, приславшей свою Дщерь, чтобы та встала с нами плечом к плечу!

Я прикрыла наготу.

Нормальный ход ритуала был нарушен. Результат привел жрецов в экстаз, но при этом сбил с толку. Они не понимали, что делать дальше.