– Это и вправду наше знамя. А я-то думал, оно потеряно навсегда. Значит, ты – это ты?

– Живой и настроенный кое-кому хорошенько надрать задницу. Но сейчас у меня другая забота. Где Госпожа?

Нож крайне сухим тоном, подчеркивая присутствие князя, ответил:

– Госпожа отправилась на север с Нарайяном и Рамом восемь-девять дней назад. Сказала, у нее там неотложные дела.

Костоправ выругался.

– Девять дней назад, – уточнил Лебедь. – А что, это и впрямь Костоправ? Может, нас разыгрывают?

Мэзер подтвердил:

– Он, он. Прабриндра Дра не дал бы себя обмануть.

– Вот же невезенье! Ну что за судьба у меня: стоит будущему так просветлеть, что хоть шоры надевай, как набегает туча.

Костоправ обратил внимание на широкого, плотно сбитого человека за спиной Ножа. Человек незнакомый, но в нем чувствуется сила. Похоже, это кто-то важный. И не похоже, что он счастлив видеть Освободителя живым. Надо его остерегаться.

– Мурген, хватит заниматься любовью со знаменем. Лучше введи меня в курс событий. Я ведь несколько недель был не при делах. – Или месяцев, если считать все время его отсутствия. – Может, кто-нибудь позаботится об этой кляче и мы переберемся под крышу?

В лагере царила такая суматоха, словно посреди него материализовался Длиннотень. Возвращение человека с того света всегда усложняет жизнь его знакомым.

Костоправ старался не выдать интереса к квадратному типу, который по-прежнему держался невдалеке, позади Ножа, Лебедя и Мэзера, и скромно помалкивал.

Мурген рассказал, как сложилась его судьба после той ужасной битвы. Нож поведал свою историю. Лебедь отделался несколькими байками.

– Так это сам Тенекрут? – спросил Костоправ.

А Лебедь подтвердил:

– Ага, его башка на колу красуется.

– Значит, сузился круг.

– А теперь рассказывай ты, – попросил Мурген, – мы будем первыми слушателями.

– Уж не собираешься ли включить мой рассказ в Анналы? Кстати, ты их ведешь?

Смутившись, парень кивнул:

– Правда, мне пришлось оставить их в городе.

– Понятно. Просто не терпится прочесть Книгу Мургена. Если она окажется интересной, можешь считать, что приобрел профессию на всю жизнь.

– Госпожа этим тоже занималась, – вставил Лебедь и потупился под вопросительными взглядами. – То есть говорила, что хочет написать Книгу, когда время будет. Вряд ли ей удалось хоть разок взяться за перо. Сказала, прежде надо навести порядок в голове. История обязывает, так она выразилась.

– Дай-ка подумать, – сказал Костоправ.

Он поднял камень и швырнул его в ворону. Птица каркнула, отлетела на несколько футов и снова уселась. Не поняла намека. Это прислужница Душелов – значит, та на свободе, занялась любимым делом. Улизнула или заключила союз с теми, кто ее пленил.

Через некоторое время Костоправ произнес:

– У нас накопилось много проблем, и в первую очередь нужно разобраться с Могабой. Сколько у него людей?

– Тысячи полторы, наверное, – прикинул Мурген.

– Одноглазый и Гоблин не ушли, когда он стал их врагом?

– Эти способны о себе позаботиться, – сказал Мурген. – И к нам они перебираться не желают – думают, ничего хорошего их тут не ждет. Решили отсидеться, пока к Госпоже не вернется ее сила.

– Сила? Она возвращается? Мне об этом никто не сказал. – Хотя он давно догадывался.

– Это правда, – подтвердил Нож. – Способности восстанавливаются, но не так быстро, как ей бы хотелось.

– Все происходит медленней, чем ей бы хотелось. Кого они боятся, Мурген?

– Ученицы Меняющего Облик. Помнишь ее? Она была там, когда мы покончили с ним и с Грозотенью, а потом ушла. Говорят, она заключена в тело форвалаки, но ее разум остался прежним. И она полна решимости отомстить за наставника. Особенно жаждет добраться до Одноглазого – он прикончил Меняющего Облик, который давным-давно убил Тамтама, брата Одноглазого.

– Вполне возможно, что она готова расправиться с каждым, кто так или иначе причастен к этой истории, – вздохнул Костоправ. – Колесо мести крутится.

– Думаю, они это понимают.

– Эти шуты гороховые совершенно непредсказуемы. – Костоправ откинулся назад и закрыл глаза. – Расскажи о Могабе поподробнее.

Мургену было что поведать на этот счет.

Выслушав, Костоправ сделал вывод:

– Я всегда подозревал, что этот парень больше прячет, чем показывает. Но человеческие жертвоприношения? Это уже слишком.

– Тех бедняг не просто в жертву принесли. Их сожрали.

– Что?!!

– Сердце, печень… Кое у кого. В этом немногие участвовали, четверо или пятеро, кроме Могабы.

Костоправ взглянул на квадратного. Тот был готов взорваться от негодования.

– Это объясняет, почему Гиэ-Ксле – такой мирный город. Если тамошняя стража поедает преступников и бунтовщиков… – Костоправ хохотнул – и осекся.

Каннибализм – малозабавная штука.

– Извини, Капитан. Нас не представили друг другу. Похоже, у тебя сильные чувства к Могабе.

– Это Синдху, – пояснил Мурген. – Один из особых друзей Госпожи.

– Да ну?

Что бы это значило?

– Они отдались во власть Тени, – сказал Синдху. – Истинные душилы не любят крови. Они торят золотую тропу, не искушая богиню утолить жажду. Можно проливать лишь кровь проклятых ею. И только их следует подвергать пыткам.

Костоправ огляделся:

– Кто-нибудь понимает, о чем это он?

– Твоя подружка якшается с весьма странными типами. – Лебедь произнес эти слова на северном диалекте. – Может, Корди сумеет объяснить. Он дольше всех пытался в это вникнуть.

Костоправ кивнул:

– Полагаю, мы должны положить этому конец. Мурген, рискнешь вернуться? Доставить Могабе послание?

– Не хочу показаться трусом, Капитан, но добровольно я туда не поеду, только по приказу. Могаба хочет меня убить. И он достаточно безумен, чтобы проделать это у тебя на глазах.

– Тогда я пошлю другого.

– Я поеду, – вызвался Лебедь.

Мэзер толкнул его:

– Лебедь, разве тебе не наплевать?

– Не наплевать, Корди. Я должен разобраться в себе, Корди. В деле с Тенекрутом от меня не было проку. Стоял, как мешком шарахнутый. Я хочу знать, что со мной не так. И Могаба вполне подходит для проверки. Он почти такое же чудовище, как Хозяева Теней.

– Это глупо, Лебедь.

– А когда я был умным? Капитан, я готов.