— Я понимаю, но Дмитрий Дмитриевич мог бы дать рекомендации.

— Он изучает подходы к мирам Владык. Один из экзот-числомиров показался ему интересным, скорее всего он там.

— Где конкретно?

— Десятизначный Капрекар.

— Да вы что?! — изумился Прохор. — Это же замиллиардные миры!

— Дмитрий нашёл вполне квазиустойчивый резонанс на числе 4679307774. В нём четыре семёрки и две четвёрки, причём одна финальная. Я там был, мир действительно очень необычен.

— Я спущусь туда!

— Допустим, вы спуститесь, и как вы будете искать Бурлюка? Мобильных телефонов в этом числомире нет. Даже мне связаться с Дмитрием будет сложно.

— И всё-таки я попробую.

— Как знаете.

Прохор выключил телефон.

Юстина, продолжавшая хлопотать с завтраком, повернулась к нему:

— Что он говорит?

— Ничего конкретного, к сожалению. Он прав, искать Леру и Устю надо там, во втором числомире, их похитили в той реальности и прячут в хорошо защищённом месте.

— Я тоже буду искать.

— Одна надежда на тебя, — развёл он руками.

— Не издевайся.

— Я серьёзно, это объективная оценка ситуации.

— Иди умывайся, позавтракаем, и я убегу.

Прохор послушно направился в ванную.

Юстина уехала в половине восьмого.

Ехать на работу и заниматься феррофлюидами по-прежнему не хотелось, и Прохор набрался храбрости позвонить начальнику лаборатории.

Чудинов неожиданно проникся доверием к сотруднику, разрешив ему поработать дома.

— Но завтра утром — расчёты мне на стол! — добавил он. — Заказчик начинает терять терпение.

— Я обязательно закончу работу! — клятвенно пообещал Прохор.

Свобода окрылила, захотелось острых ощущений.

Таглиб, сам того не зная, затронул у него струнки путешественника плюс чувство зависти, так как опускаться в миры, сформированные большими числами, Прохор не решался. Но если это сделал ДД, почему не повторить его подвиг? А то и вообще нырнуть в такие Бездны, в которые не заходил и академик.

Однако мысль о поиске Усти отрезвила. Сначала надо было решить задачу её вызволения, а уж потом экспериментировать с Безднами.

Он сварил кофе, бросил в чашку ломтик лимона, уселся с чашкой в руке в гостиной, решая, куда податься в первую очередь, и вдруг подумал о Прохорииле, острый изощрённый ум которого мог подать хорошую идею. Этот человек выдержал вторжение скопища «душ», переселённых в него из других числомиров, и при этом не сошёл с ума и не возненавидел своих «родичей». С ним стоило установить мысленный контакт.

Прохор допил кофе, поставил чашку на стол и не удержался — превратил её в идеально ровный фарфоровый цилиндр, не беря в руки эргион. Существовало много вещей, Ф-спектр которых оставался непроявленным, но простые предметы он научился трансформировать на раз — как семечки щёлкал.

Устроился на диване, глянул на часы. Итак, дружок, ты меня примешь как гостя? Не пошлёшь куда-нибудь подальше?

Глаза перестали видеть, но не надолго. Отсчитав положенное количество переходов, «душа» математика вышла в сознание Прохориила Смирдающего, бывшего человеком-тюрьмой в числомире под номером 999.

Несмотря на то что цифра 9 — эннеада — олицетворяла собой в эзотерическом плане высшую гармонию, дающую знание Закона Добра и Зла, Пифагор не зря считал её числом Выбора Пути, несущего ошибки и недостатки, так как до «совершенного» числа — 10 ей не хватало «первозданности» единицы. Поэтому мир-999 не был гармоничен настолько, чтобы мечтать в нём жить. Прохор уже убедился в этом, когда его «заперли» в голове Прохориила.

Матрица геометрии мира-999 базировалась на свойствах трёх девятигранников, состоящих из композиций куба и четырёхгранной пирамиды, и одновременно на сакральном смысле девятьсотдевяностодевятигранника. Поэтому не только биологические формы этой реальности, но и архитектура сооружений человеческой цивилизации здесь достигали гротескной тяжеловесности, массивности и гипертрофированных масштабов.

Москва-999 в этом плане (Прохориил обитал в столице России) выглядела чудовищным нагромождением гигантских зданий, в большинстве своём похожих на готические монастыри или пирамиды Египта. Этажность зданий подсчитать было трудно, но у Прохора сложилось впечатление, что максимальное количество этажей не превышало девяти-двенадцати. При этом высота их достигала сотни метров, что действовало на психику, подавляя, устрашая и унижая человека, не имеющего права требовать что-либо, кроме жизни.

Здание планетария, директором которого являлся Прохориил, очевидно, являлось едва ли не самым высоким в местной Москве. Оно представляло собой пирамидальную башню, увенчанную многогранником диаметром около сорока метров. Материал здания напоминал бетон, однако кое-где выглядывала кирпичная кладка — из чёрных кирпичей, придающая сооружению совместно с узкими окнами-бойницами угрожающе-крепостной вид.

«Родич» Прохора в данный момент выходил из экипажа, доставившего его к планетарию.

Экипаж представлял собой не то огромный бронетранспортёр, не то катафалк чёрного цвета, украшенный по бортам весёленькими жёлтыми шашечками. По-видимому, это было местное такси.

Над городом клубились иссиня-чёрные тучи, готовые пролиться дождём, деревья стояли голые, вокруг царили серые, коричневые, фиолетовые, тусклые тона, узкие улицы казались ущельями в окружении отвесных стен и колонн, отчего душу охватывал страх и всё время хотелось оглянуться.

Прохор вежливо «постучался» в сознание «родича».

Прохориил отреагировал моментально:

«Кто здесь?»

«Одиннадцатый, — ответил Прохор, озираясь; по тротуару мимо планетария текла толпа жителей Москвы, одетых во всё длинное и серо-чёрное за редким исключением; эту моду можно было назвать церковной. — Прошу прощения, возникла необходимость получить консультацию».

«Минуту».

Прохориил вошёл в здание, кивнул охраннику в фиолетово-красной форме с гигантским револьвером на поясе, поднялся на второй этаж планетария, открыл дверь в свой кабинет, не имевший приёмной.

Прохор попытался «вскрыть» сферу мышления «родича», но безрезультатно. Лишь на миг приоткрылась дверца в сознание Прохориила, мыслящего сразу несколькими потоками, в отверстие хлынул свет, раскрылось какое-то неимоверно большое пространство, полное дымов и огней, и дверца захлопнулась. Прохориил дал понять, что манипулировать его памятью и мышлением никому не удастся.

Странно, почему же тогда Владыки смогли задавить его волю и превратить мозг в Узилище, подумал Прохор.

«Это была хорошо спланированная операция, — проворчал Прохориил, каким-то образом уловивший мысль гостя. — Я был далёк от проблем формонавтов, и меня застали врасплох».