Амайя попыталась протянуть руку и увидела, что все еще держит пистолет; она подумала, что инструктор ею гордился бы.

«Держи пистолет крепко, словно его у тебя отнимают», — говорил ей Сальвадор во время учебы в Памплоне. Амайя вспомнила, что всегда хотела узнать, о чем думает человек, когда умирает. Она подняла другую руку и инстинктивно поднесла ее к тому месту, куда попала пуля, думая о бронежилете, который пришлось оставить в Новом Орлеане перед посадкой в автобус. Она почти слышала голос инструктора: «В мире не существует пуленепробиваемой брони; все дело в сноровке полицейского, а не в жилете, который якобы избавит тебя от пули».

Крики доносились до нее будто издалека. Диван мешал что-либо рассмотреть, но она узнала голос мальчика, призывающего на помощь. Амайя оперлась на предплечье и задержала дыхание, потому что каждый глоток воздуха причинял такую невыносимую боль, что она ничего не видела и боялась, что вот-вот потеряет сознание. Она не могла позволить себе отключиться — это второе правило для тех, в кого угодила пуля. Не выпуская оружия, Амайя поползла вглубь комнаты, но не выдержала и посмотрела на пол в том месте, где ее подстрелили. Крови не было. Пуля осталась внутри. Она чувствовала инородное тело рядом с сердцем — разорванные ткани, рассеченные сосуды…

«Прекрати. Это шок после выстрела».

В ушах бешено стучало сердце — ее сердце косули.

«Если поддашься панике, начнется тахикардия и фибрилляция, и тогда…»

Амайя попытался зажать рану рукой. Нажала пальцами, и боль пронзила все ее существо, в уме вспыхнул набросок пулевого канала… Но в следующее мгновение терпеть стало легче.

«Извините, инструктор, я буду действовать одной рукой, но обещаю, что им придется убить меня, чтобы забрать пистолет», — подумала Амайя, и от этой мысли ей стало смешно.

Она поползла вперед на локтях, преследуемая криками мальчика, плачем новорожденного младенца, визгом женщин. Саласар понимала, что почти ничего не видит. Адреналин, который мозг вырабатывал в огромных количествах, чтобы сохранить ей жизнь, воздействовал на зрение, приведя к частичной слепоте, как будто она смотрела сквозь старую подзорную трубу. Гостиная, освещенная солнечным техасским днем, превратилась в темный туннель, описанный теми, кто уцелел при выстреле.

Амайя подползла к дивану. Ей нужно было встать, но она знала, что не сможет оторвать руку от груди. Используя вторую руку, в которой держала пистолет, как альпеншток, Амайя перебросила ее через подлокотник и поднялась достаточно, чтобы встать на колени. Поднимать резко голову было не очень хорошей идеей. На коже выступил пот, сопровождаемый сильной дурнотой, от которой она вот-вот могла упасть. Амайя изо всех сил вцепилась в подлокотник дивана, сознавая при этом, что встать на ноги ей не удастся. Поползла вперед на коленях, согнувшись вперед, будто в приступе рвоты, и вцепилась в диван. У нее кружилась голова, она старалась дышать изо всех сил, и с трудом втягивала в себя воздух, в котором так нуждалась, чтобы выжить. Но этот воздух убивал ее, заставляя задыхаться от боли и не позволяя видеть более отчетливо, различать что-то сквозь лихорадочную дымку.

Ленкс навалился на сына. Сидя на нем верхом, он пытался прицелиться из револьвера, но мальчишка обеими руками отталкивал его в сторону. Мать и сестра истерически визжали. Амайе показалось, что она слышит звонок в дверь, какие-то удары… Она прицелилась в Ленкса. В нормальных условиях она бы попала. Но знала, что не сумеет выстрелить, не рискуя задеть при этом одного из членов семьи. Амайя наклонилась, пытаясь прицелиться, но слабость одолела ее, повалила вперед, к Ленксу, который продолжал бороться с сыном. Младенец плакал. Амайя оторвала руку от груди, чтобы удержаться. Головокружение было ужасающим. Она почувствовала, что ее сейчас вырвет. Не в силах удержать пистолет, она опустила его, прижала к бедру Мартина Ленкса — и выстрелила.

Мартин Ленкс завыл как животное, уставившись в то место, где лопнула кость. Затем рухнул на бок, и Амайя увидела осколки кости и белесые сухожилия, выглядывающие из ткани его хорошо выглаженных брюк. Рана открылась, как цветок. Револьвер выпал у него из рук.

«Револьвером займешься потом, сначала надень на него наручники».

Она бросилась на Ленкса, уселась сверху, судорожно скрутила ему руки и надела наручники. Затем почти вслепую ощупала пол в поисках револьвера, на который смотрел зачарованный Томас. Заткнула его за пояс, посмотрела на мальчика и кивнула. И только потом, мокрая от пота, потрясенная, опустилась рядом с Ленксом. Семья выбежала из гостиной; издалека послышались крики, кто-то вызывал полицию. Ленкс, молчащий, неподвижный, лежа лицом вниз, смотрел на нее с отвращением и тем видом морального превосходства, которого он не утратил даже прижатый к полу, залитый кровью.

— О боже, воняет… мочой, — сказал он, узнав аммиачный, удушливый запах, который не сумел определить прежде.

Амайя смотрела на него, пытаясь справиться с головокружением, задыхаясь, готовая упасть в обморок.

— Придурок, — успела сказать она. Каким-то чудом ей удалось остаться в сознании.

От нее действительно воняло мочой. Амайя подняла руку, прикрывавшую рану. Плохо дело. Пальцы были черными, как при лунном свете, а может, как у мертвеца. Но в последние минуты Амайя дышала лучше. Она исследовала отверстие от пули, разорвавшей футболку, сунула палец внутрь и что-то нащупала. Одним рывком извлекла из черного зловонного месива пропитанный кровью мешочек из козьей кожи. Поднесла его к лицу и понюхала. От него исходил отвратительный запах гниения и смерти. Матово-медная пуля застряла в нем, как драгоценный камень в нефтяной луже. Амайя недоверчиво осмотрела свою грудь, ощупывая больное ушибленное место. Она была цела и невредима.

Саласар повернулась к Ленксу и посмотрела на его лицо, пораженная собственной прозорливостью. Та же стрижка, тот же невзрачный костюм, та же аккуратность восемнадцатилетней давности; он даже не сменил модель очков, которые висели у него на ухе. Человек привычки. Дурной привычки.

— Мартин Ленкс, — произнесла Амайя, — вы арестованы за убийство своей матери, жены и детей в Мэдисоне восемнадцать лет назад; за убийство семьи Эндрюс в Галвестоне восемь месяцев назад; по подозрению в убийстве по меньшей мере шести семей в разных участках страны и за покушение на убийство вашей семьи сегодня в Остине, штат Техас. Вы имеете право…

Она все еще перечисляла его права, когда в гостиную вбежали полицейские из Остина.

Глава 77

Нормальный человек

Здание Дж. Эдгара Гувера, штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

Пятница, 16 сентября 2005 года

Амайя одно за другим подписывала заявления, сидя в кресле в кабинете шефа Джима Уилсона, который в тот день вырядился в темно-синий костюм, словно стараясь переплюнуть Вердона. Фасон был посредственный, цвет