в прошлой истории страны «лишь славянофилы создали блестящую теорию самостояния России». Теорией не воспользовались царские власти, «и это привело к их крушению», советские власти тоже не сумели извлечь из нее пользу, «не пожелали изменять ее, применять в современных условиях, и мы видим нынешний итог». Ветеран движения живет надеждой, что «когда-нибудь наши власти возьмут ее на вооружение»[1544]. Некоторые из влиятельнейших в прошлом диссидентских деятелей (А. А. Зиновьев, А. Д. Синявский, отчасти А. И. Солженицын), увидев плоды диссидентства в постсоветских жизненных реалиях России, кардинально переоценили и свое участие в движении, и историческую роль движения в целом. Впрочем, в конкретных условиях кануна капиталистической революции и разрушения СССР, даже высокопоставленные антипочвенники и космополиты не могли не понимать, что «единственной надеждой на спасение страны и нации была почвенническая идеология, восставшая и против насильственной коллективизации, и против коммунистической денационализации»[1545]. Однако представлявшийся шанс спасения «перестройки» и сохранения СССР – большой исторической России – был упущен.

Диссидентство как общественно-политическое явление не ушло из жизни России и после революции 1991–1993 годов. В определенном отношении оно было присуще всем этапам ее истории. Однако между советскими диссидентами и современными диссидентами в новой России имеется принципиальная разница. «В СССР, – отмечает один из “новых” российских историков, – диссидентами считались антисоветски настроенные писатели и другие деятели культуры с либеральными и прозападными взглядами, большинство из которых были евреями, а сегодня диссидентами являются писатели и деятели культуры патриотических взглядов, как правило – с антизападными и консервативными ценностями (ценности семьи, естественной половой ориентации, развитие национальной культуры и т. д.), переживающих за судьбу русского народа, и поэтому критически относящихся к правлению либералов от М. Горбачева до В. Путина и Д. Медведева»[1546].

Глава 7. Россия без СССР. Русские как государствообразующий народ Российской Федерации

Место крушения – Вискули

За 25 лет до крушения Союза ССР поэт Николай Рубцов, словно предчувствуя трагедию 1991 года, создал образ поезда, который «мчался с полным напряженьем, / Мощных сил, уму непостижимых, / Перед самым, может быть, крушеньем / Посреди миров несокрушимых». Катастрофа назревала «где-то в самых дебрях мирозданья», «в просторе мглистом», «посреди явлений без названья»[1547].

Поезд с литерами «СССР» подошел к месту крушения в малоизвестном белорусском селении Вискули, запрятанном в дебрях Беловежской пущи в трех километрах от польской границы. Здесь, в Вискулях, в государственной резиденции 8 декабря 1991 года в 14 часов 17 минут и случилось непоправимое[1548]. Союза Советских Социалистических Республик не стало. Исторический факт зарегистрирован в документе, под которым стоят подписи руководителей Белоруссии (С. Шушкевич), РСФСР (Б. Ельцин, Г. Бурбулис) и Украины (Л. Кравчук, В. Фокин), известивших жителей планеты Земля о том, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование»[1549].

В соответствии с Беловежскими решениями 12 декабря 1991 года в 13 часов 28 минут Россия вышла из состава СССР, денонсировав решением своего парламента Союзный договор 1922 года. Из двухсот пятидесяти депутатов Верховного Совета РСФСР против ратификации Беловежских соглашений проголосовали семеро: С. Н. Бабурин, В. А. Балала, В. Б. Исаков, П. А. Лысов, И. В. Константинов, Н. А. Павлов, С. А. Полозков[1550]. 25 декабря 1991 года М. С. Горбачев в последнем в качестве Президента СССР телевизионном выступлении заявил, что уходит со своего поста «по принципиальным соображениям», хотя практически этого поста уже не существовало. 24 декабря работники хозяйственной службы Кремля вынесли личные вещи Горбачева из шкафов президентского кабинета и в ночь на 25 декабря сняли табличку «Президент СССР М. С. Горбачев» со стены рядом с дверью этого кабинета. Сразу же после телевизионного выступления Горбачева, в 19 часов 38 минут красный Государственный флаг СССР на купольном здании Кремля был заменен российским трехцветным[1551].

Пораженные всеми этими событиями современники начали примерять для их оценки понятия, лежащие в широчайшем диапазоне от гибельного «краха» до жизнеутверждающего «возрождения». Участники беловежского решения постарались преподнести его народам бывшего СССР как единственный и спасительный выход из зашедших в тупик переговоров о новом Союзном договоре, подготавливавшемся взамен прежнего, существовавшего с 30 декабря 1922 года[1552]. Достоинства Соглашения о создании Содружества Независимых Государств представлялись одному из членов российской делегации на Беловежской встрече столь бесспорными, четкими по политическим и экономическим обязательствам Сторон, что «уже за одно это надо устроить на улицах фейерверк»[1553].

Однако эти и другие прозвучавшие по свежим следам случившегося высказывания вроде того, что «у распадающейся коммунистической империи есть свои законы и один из них гласит, что государства должны прожить определенный период в форме независимых», что-де в Минске зафиксирована «независимость республик как естественное и логическое завершение определенного этапа распада империи»[1554], что есть, мол, объективные процессы, происходящие помимо нашей воли, и Союза не стало просто потому, что «империи срок вышел», а участники Беловежского соглашения не разрушили ее, они «просто выписали свидетельство о смерти, которое состоялось до этого», и помогли тем самым «спокойно и мирно разойтись» бывшим союзным республикам[1555], – все такие суждения надо воспринимать как сугубо предварительные. Они рассчитаны, прежде всего, на то, чтобы действия политиков, «способствовавших» проявлению «закономерности», можно было представить как законные и даже героические. Желание вполне понятное, но на окончательный вердикт истории в данном случае рассчитывать явно не приходится. Здесь надобны годы и десятилетия. Лишь по мере того как данное, явно неординарное событие отходит в прошлое, появляется возможность осмыслить его истинные масштабы, причины и следствия.

С международно-правовой точки зрения Беловежское соглашение 8 декабря 1991 года не означало конца существования СССР, оно лишь положило начало разделению СССР (государства-предшественника) на составные части с образованием независимых государств (государств-преемников). К настоящему времени установлено, что утверждения или гипотезы об этой и иных датах юридического оформления прекращения СССР (8 декабря, 12 декабря – постановление Верховного Совета РСФСР «О ратификации Соглашения о создании Содружества Независимых Государств», 26 декабря 1991 г. – принятие Советом Республик Верховного Совета СССР декларации о прекращении существования СССР) не имеют под собой юридических оснований. Подписание или ратификация актов в указанные даты не влекли за собой правовых последствий, так как процесс их принятия был сопряжен с грубыми нарушениями союзно-республиканского конституционного законодательства и выходил за пределы полномочий принимающих эти акты должностных лиц. К примеру, в Беловежье три республики могли лишь заявить о своем выходе из Договора 1922 года и намерении образовать новое Содружество Независимых Государств. Соглашение о создании СНГ было подписано республиками, не обладавшими в то время статусом независимых государств и не могло придать ему качества межгосударственного объединения. Обращает на себя внимание, что подписанный представителями трех республик акт о «прекращении