litbaza книги онлайнИсторическая прозаГенерал Снесарев на полях войны и мира - Виктор Будаков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 145 146 147 148 149 150 151 152 153 ... 157
Перейти на страницу:

Яков Михайлович Тришков, уроженец Самарской губернии. С 16 до 23 лет он жил в монастыре, потом женился и 12 лет был причетником, а последние годы священником… Ходит тихо, говорит тихо, отвечает лишь на вопросы и просьбы… Он так же не работает, как фёдоровцы, но он от них в стороне и вообще одинок. У него ничего нет, и посылок он не получает, т.к. его беспрестанно гоняют с места на место, часто держа в изоляторе… Я с первых же дней заметил его по ночам молящуюся фигуру у круглой печки; он стоит обычно, как свеча, лицом на восток, и не один раз эта свеча смущала моё воображение; поклоны он кладёт редко, крестится мало; стоит он целые часы, пользуясь тем, что в камере все спят. А если начинается движение, он переходит на своё место на нарах… и молится на коленях… О чём он молится? Какие он читает молитвы? На мой вопрос, почему он не работает, он отвечает так: “Жена моя умерла, две дочери замужем… я теперь один, свободный от семейных обязанностей и могу молиться… работа помешала бы мне, т.к. на ней много шуму, ругани и сквернословия”… Его понять можно, он ясен для других и себя… Фёдоровцы — другие… (Здесь дважды проскальзывает слово “фёдоровцы”. Автор этой книги просмотрел 23 тома дела фёдоровцев в Воронежском областном управлении госбезопасности — в девяностые годы доступ к прежде закрытым материалам был открыт. В южных районах области, близ малой родины Снесарева, принудительному колхозоустроительству предшествовало и смыкалось с ним ещё одно насилие, под ножницами которого оказались фёдоровцы — религиозные сектанты монархического толка; возникнув в середине двадцатых, секта фёдоровцев-“крестоносцев” быстро увеличивалась, распространяя в Придонье своё влияние и самые фантастические слухи, вроде тех, что в Новом Лимане, селе близ Богучара, живёт царская семья или что после восшествия на престол “святого Фёдора” от Москвы не останется камня на камне. И, надо признать, среди фёдоровцев, иные из них были участниками Колесниковского крестьянского восстания, находилось немало крепких в своей вере, и на суде чётко излагавших взгляд на колхозы и на большевистскую власть как на богопротивное учреждение. — Авт.)

Электричество горит у нас безобразно: мигает непрерывно, часто совсем прекращается на 5–15 минут, и никому дела нет до этого прискорбного явления, портящего лампочки, глаза, затрудняющего и гадящего нашу работу, которая круглый день ведётся при электрическом свете… В результате недостатки, как “Бесы” Пущкина, переплетаются в нашей жизни, плодят новые недостатки, и вот вам объяснение для дурной продукции… ужаса которой, по-видимому, не понимают… (Действительно, изготавливаемые заключёнными игрушки — верблюды, львы, зубры, жирафы, лебеди — на себя не похожи: в дикой раскраске, в корявых позах, искривлённые, перекошенные, и зачем эти диковинные тропические животные в каком-то победоносном множестве плодятся здесь, в холодном предполярном лагере, где не до игр, где собаки лютеют, где колючая проволока и смерть; куда они пойдут, какую детскую душу ранят, эти нечаянно декадентские, с позволения сказать, игрушки? — Авт.)

…читал лекцию в 5-й роте (женбарак) о Памире с подъёмом и естественной теплотой… 3 дамы прослезились. В итоге — благодарности и просьбы читать… читал лекцию об Индии… Моя репутация лектора, по-видимому, растёт… (Он радуется как ребёнок, читая лекции безграмотным заключённым, это он, блистательный лектор, лекциями которого заслушивались Петербург и Москва; но, быть может, восприятие его слова здесь, в спрессованной толще былых сословий, в толще народной, для него существенно, во всяком случае, не менее, нежели столичное. — Авт.)

Я значусь постоянным преподавателем математики, и вприбавку библиотекарем; получаю за час 60 коп. (библиотека даром) и буду вырабатывать 30–35 руб. в месяц, т.е. в 2–3 раза больше, чем когда-либо раньше…

26–27 марта я получил пропуск и, значит, разгородил… проволоку… бродил 2 часа по Кеми, осмотрел старый собор… Собор обвалился, частокол остался кусками, словно зубы старика, крыша входа покосилась, окна забиты досками… Всё уныло и глухо в этом здании, где несколько сот лет люди говорили с Богом…

Наше учреждение называется учебно-производственным комбинатом… Курс продолжается от 2 до 6 месяцев, идея — создать квалифицированных работников… идея симпатичная, и я отдаюсь ей с полным увлечением…

У нас в коридоре непрерывные пропажи: кружки у бака с водой пропадают систематически, календарь сорван, даже решетка для обтирания ног унесена… Словом, принцип частной собственности расшатан прочно, но это расшатывание пошло в роковые стороны: к краже у своего ближнего последнего насущного достояния: бушлата, сапог, шапки, белья, пайки хлеба — и к разграблению народного достояния… И, очевидно, получается императивная альтернатива conditio sine qua: или сохрани принцип частной собственности (выработан десятками тысяч лет большого мучительства) — и тогда будешь иметь шансы уберечь государственное достояние и частный насущный кусок хлеба, или уничтожь частную собственность — и никакой собственности не останется, её расшатают сверху донизу… Природа не разрешает спасительной демаркационной линии…

Дело об электровредителях заинтересовало и наши медвежьи углы. И главный, по-видимому, мотив: нельзя ли по какой-либо аналогии или побочным данным сообразить, за что и почему нас засудили… Процесс — мировое событие, фактор от необъятного количества данных, и как о нём судить нам, жалким узникам Севера?»

На этом лагерные дневники Снесарева обрываются.

Логическое добавление в том времени и пространстве: узники Свирских лагерей Иван Солоневич с сыном и младшим братом в августе того же 1934 года совершают побег и переходят финскую границу. Уже погиб, воюя в войсках Врангеля, средний его брат, уже отсидел в Сибири и на Соловках младший его брат, а ему, старшему, Ивану, ещё предстоит сказать своё слово. И это слово — книги «Россия в концлагере» и «Народная монархия» — услышат во всём мире. В отношении к народу, к монархии, к революционному «фальшивому» Февралю чувства, мысли и дела Солоневича и Снесарева братски близки, а Свирские лагеря ставят меж ними и соединительный знак судьбы.

ПРИ БОЛЬНИЦЕ ДОКТОРА ГААЗА. 1934

Больница носила имя Фёдора (Фридриха) Гааза (1780–1853), «святого доктора», как именовал его народ. Уроженец прирейнской Пруссии, он в 1806 году перешёл на русскую службу и всю свою жизнь посвятил облегчению участи заключённых. Будучи старшим врачом тюремной больницы в Москве, он так или иначе помог тысячам и тысячам несчастных. «Спешите делать добро!» — эти постоянно повторяемые им слова стали заветом для широкого сообщества лечащих.

1

Стояли белые ночи. В июне 1934 года Женю Снесареву вызвал заведующий лагерным госпиталем и объявил, что пришло решение направить её отца на излечение в Ленинград в больницу имени доктора Гааза. Можно будет уехать, как только оформят документы. Их оформили, не мешкая, и вот уже четверо — недавно лагерный узник-генерал, его дочь, определённая быть медсестрой, и два сопровождающих стрелка-вохровца — под мерное постукивание колёс всё дальше и дальше уезжали от зоны… Кемь оставалась позади — холодная, дождливая, пронизывающе ветреная, и это в июне! Обычный сидячий вагон. Прибыли в Ленинград поздним вечером 27 июня 1934 года. Пока дочь и стрелок сдавали больного, наступила глубокая, но светлая ночь. Полуночник-трамвай довёз Женю на Международный проспект, где в одном из домов жила её тётя Лидия Петровская. В столь поздний час звонить девушка не решилась, просидела до утра с чемоданом во дворе. Этот двор был типичный петербургский двор-колодец. Колодец Достоевского! Радушно встреченная, она сутки отсыпалась за три бессонные ночи.

1 ... 145 146 147 148 149 150 151 152 153 ... 157
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?