– Я могу для тебя что-нибудь сделать?

Он слушает мой голос молча, а потом задумывается.

– Тебе стоило бы иметь силу останавливать время, обращать его вспять и возвращать меня туда, где бы я больше не ошибался.

Произнося это, он все еще закрывает лицо руками, и все это кажется чем-то нереальным. Я вижу на столе пустой пузырек из-под таблеток, бутылку виски, банку кока-колы зеро, кусок пиццы, оставшийся в картонной коробке, бутылочку из-под воды, без крышки, валяющуюся чуть в стороне, на полу, на этом старом ковре, грязном от следов и недавних, кое-как подтертых, следов рвоты.

– У меня нет такой силы.

Я выхожу из гримерки. Симоне и Ренци идут за мной молча. Пройдя коридор, мы, все трое, словно сговорившись, останавливаемся чуть дальше и проводим своего рода экстренную планерку.

– Ну и как? Скоро у нас прямой эфир. Остался час. Что делать?

– Можем попробовать привести его в чувство? – Ренци всегда готов приспособиться к реальности.

– Невозможно, он в хронической депрессии. Я даже не знаю, оклемается ли он. – Симоне решителен, он изумляет нас своим заявлением.

– И что тогда?

– Мы должны позвонить в «Рэтэ» и сказать, чтобы они прислали фильм.

Ренци качает головой.

– Вы что, шутите? Это жуткий ущерб. Сегодня вечером у нас вип-гости, они будут участвовать в программе. Это первый раз, когда мы выходим в прямой эфир. Может, вы и забыли, но прайм-тайм пятницы нам дали как раз потому, что мы успешны! Мы не можем упустить эту возможность именно сейчас.

Я помалкиваю и думаю, мне в голову приходит идея.

– Пойдем в редакцию, позови и других авторов.

Вскоре выход найден.

– А вы уверены?

– Это единственное решение, которое пришло мне в голову. Если у вас есть другие, получше, самое время их предложить.

– У нас их нет.

– Отлично!

– Тогда попробуем так.

– Я позвонил и в дирекцию. Они дали добро для Джури. На самом деле они сказали, что это в любом случае хорошо, учитывая чрезвычайные обстоятельства. Они даже почти счастливы; сказали, что это возможность попробовать нового ведущего.

– То есть у них не хватает смелости пробовать новых ведущих? Чтобы пробовать, им нужны ситуации вроде этой?

– Похоже на то. Но мы уже в игре. Что будем делать?

– Играть.

Мы говорим об этом режиссеру, и он, выслушав нас, столбенеет.

– Вы что, с ума сошли? Именно сегодня вечером? В прямом эфире и со всеми этими вип-персонами, которые участвуют в игре? А вы сказали об этом Джури?

– Пока еще нет, мы хотели услышать твое мнение.

Роберто Манни смотрит на нас и качает головой.

– По мне, так тут можно сделать только одно, но вы не дадите мне сказать, что именно, потому что тут дамы.

Линда, помощница режиссера, оглядывается по сторонам и улыбается, увидев, что здесь она единственная женщина.

– У нас нет другого выхода. Иначе нам придется позвонить в «Рэтэ» и сказать, чтобы прислали фильм.

Роберто немного думает, а потом кивает.

– Идите, поговорите с ним, давайте попробуем, я отключу камеры. Да и к тому же нужно посмотреть, что он скажет. Мне кажется, он неспособен этого понять и не захочет.

Мы выходим из режиссерской и идем в студию.

Роберто Манни плюхается на стул.

– Я так и знал, что от этих двоих одни проблемы.

– Витторио? – Я вызываю Мариани, самого надежного, на мой взгляд, автора. – Вели приготовить телесуфлер со словами всей передачи.

– Всей?

– Да. Ты должен внести в электронный телесуфлер весь сценарий, слово в слово…

– Но Риккардо он не нужен.

– Риккардо передачу не делает. Ведущим будет Джури.

– Что? Джури? Боже мой. – Он смотрит на меня и понимает, что тут не до шуток. – Уже иду.

– Позовите Джури и авторов в переговорную.

Вскоре мы все там. Заходя в кабинет, Джури осторожничает, думая, что кто-нибудь хочет обвинить его в случившемся, и я сразу же пытаюсь его успокоить.

– Послушай, Джури, ты должен нам помочь. Только ты можешь нас спасти. Все в твоих руках, но мы с тобой рядом и будем следовать за тобой по пятам.

Он озирается вокруг, все еще недоверчиво, не понимая, что происходит, но потом решает согласиться.

– Да, конечно. Скажи мне, что я должен делать.

– Риккардо чувствует себя неважно.

Он кивает, прекрасно зная, что произошло, и делает вид, что огорчен.

– Да, я знаю.

– И передачу вести должен ты.

Внезапно он улыбается. Он счастлив, что ему это поручили, и совсем не беспокоится – несмотря на его абсолютную неопытность и, самое главное, полную неспособность. Я смотрю ему в глаза.

– Ты не против?

И он сразу же вновь становится серьезным.

– Я только этого и ждал.

– Хорошо. Тогда все по местам. Скоро начнется прямой эфир. Проверьте, чтобы все было готово, и предупредите участников, гостей и помощников об этом изменении.

Авторы мгновенно выходят из редакции, ассистентка берет только что отпечатанные сценарии и начинает их раздавать.

– Выкиньте предыдущий, возьмите за основу этот, начинаем в двадцать ноль ноль.

Я смотрю на часы, до выхода в эфир остается двадцать минут. Ренци смотрит на свои.

– Мне бы хотелось, чтобы у нас было еще двадцать четыре часа, а не двадцать минут.

– У нас их уже нет. Пошли отсюда.

Мариани рядом с Джури, он посадил его на место Риккардо и объясняет ему некоторые переходы в сценарии.

– Знаешь, когда сделаешь уже тридцать передач, одна не отличается от другой. Ты знаешь все, что происходит, и должен только следить за временем, игры те же самые. А этих важных шишек ты знаешь?

В своей чрезмерной уверенности Джури кажется спокойным и даже наглым. Он говорит:

– Мне известно все: жизнь, смерть и секреты каждого из них. Даже то, с кем они трахались.

Витторио Мариани смотрит на него совершенно покорно.

– Да, но только этого не говори.

– Разумеется, нет.

Витторио продолжает делать свою работу:

– Помни, что здесь, после первого блока, идет реклама. А потом приду я, и мы определимся, что делать в следующие полчаса. Если хорошенько подумать, тебе придется выдержать только первые пятнадцать минут, а потом все пойдет как по маслу.