– Маэстро! – крикнул Тёрстон. Забил барабан. Тёрстон закрыл кабинет и запер на щеколду. Поднялся клуб дыма. Тёрстон открыл дверцу. Громко лязгнули падающие оковы. Феба и Картер исчезли!

Тёрстон закатал рукава и указал волшебной палочкой на дорогу рядом с лужайкой. Послышались звуки мотора, и на дорогу выехал новенький «уиллиц-оверленд» с открытым верхом, обклеенный пожеланиями счастья и шутливыми надписями. За рулем сидел шофер, на заднем сиденье – три пассажира: Лили Марлен, держащая нос по ветру, и, за ней, Чарльз и Феба Картер. Прощально размахивая руками, они мчались прочь, чтобы исполнить величайший фокус в истории – жить долго и счастливо.

Здесь история Чарльза Картера заканчивается, за исключением одной подробности.

22 ноября, когда газеты взахлеб обсуждали переизбрание Кулиджа, скончалась Флоренс Гардинг по прозвищу Герцогиня.

Мало кто обратил на это внимание. Она была женщина по всем параметрам незаметная, и сочинители некрологов не нашли, что сказать. Ее уход ознаменовал еще одно прощание с недоброй памяти президентством Гардин га – чем скорее расстаться с этой эпохой, тем лучше. Не было погребального поезда, незнакомые люди не пели гимнов. Служба прошла в скромной обстановке и длилась недолго.

Как и покойного мужа, ее кремировали; как и в его случае, вскрытие не производилось. В свидетельстве о смерти стояло, что она скончалась от сердечной недостаточности и хронического нефрита. Урну поместили в склеп в городе Мэрион, штат Огайо, рядом с урной, на которой было выгравировано «Гардинг, Уоррен Гамалиэль» и которую по-прежнему, согласно протоколу, охранял десятый пехотный отряд.

Вскоре рабочие выбили на мраморной плите дату ее смерти – так тихо завершилась публичная история семьи Гардингов.

Согласно источникам, в 1925 году архипелаг Мергуи в восточной части Андаманского моря служил прибежищем пирата Туланга. Это был не тот человек, который в свое время нагнал страху на Чарльза Картера. От сифилиса кожа его съежилась, словно за каждый год старела на десять лет. Редкие проблески чередовались у него с периодами помрачения. Команда устала. В конце января 1925 года грузовое океанское судно собиралось бросить якорь с подветренной стороны крошечного островка неподалеку от Таиланда, и тут его захватили пираты. Туланг приставил палаш к горлу капитана и на мгновение почувствовал себя молодым, но вдруг в голове снова помутилось, и он вынужден был дважды прочесть грузовую декларацию, прежде чем вспомнил, зачем поднялся на борт.

– Ваш груз! – закричал Туланг. – Мы заберем всё, что вы привезли продавать.

Поскольку корабль был издалека – из самой Америки, – пираты волновались: кто знает, какие сокровища окажутся на борту? Они согнали на палубу всю команду, включая старуху, которая направлялась из Америки к каким-то дальним родственникам.

Тут помощник Туланга, недавно окрещенный таец по имени Самуил, искренне преданный главарю, взялся за дело: схватил капитана за шиворот и пинками погнал вниз, мимо пышущих жаром машин и котлов в прохладу грузового трюма. Капитан нехотя показал ящики, составлявшие большую часть груза: пятьдесят гроссов наконечников для грабель.

Самуил вскрыл ломом ящик. Он не знал, что такое грабли. Капитан показал: когда наТаиланде изготовят подходящие черенки, их надо будет вставить вот сюда, а потом сгребать листья вот так.

– Это всё, что у вас есть? Господи! – воскликнул Самуил. – Ваши грабли даже не готовые? Только железяки?

– Только они.

– Господи! Что еще у вас есть? Ружья?

Капитан пожал плечами.

– Мы должны были взять пятьдесят гроссов наконечников для мотыг, но их не успели подвезти.

– Что здесь? – Самуил указал на отгороженную и запертую часть трюма.

Капитан позвенел ключами.

Когда он открыл металлическую дверь, Самуил сморщился от вони. За дверью стоял слон.

– Вы везете на Таиланд слона?

Капитан кивнул.

– Кто возит слонов на Таиланд? Здесь своих хватает.

Капитан объяснил: эта слониха принадлежала фокуснику, а теперь состарилась и не может больше выступать. Они и к острову подошли, чтобы высадить здесь слона. Слона и старуху.

Самуил осторожно оглядел слониху, впрочем, не подходя близко – кто знает, насколько хорошо она выдрессирована? Бивней, то есть слоновой кости, нет. Слониха старая, значит, не может работать. Какой от нее прок?

Он взялся за пистолет. Если застрелить слониху, капитанам впредь будет урок: брать на борт что-нибудь получше грабель и слонов.

Слониха подняла одну ногу на всю длину цепи и топнула о палубу. Вытаскивать мертвого слона из трюма – тяжелая работа. Команда разозлится. К следующему рейсу они могут вооружить судно.

Однако пальнуть хотелось – Самуил не помнил, когда последний раз стрелял из пистолета, да и Тулангу это понравилось бы.

– Еще есть вино, – нехотя сознался капитан.

– Что?

– Ящик вина. Но оно американское, не французское.

Самуил задумался.

– Что за вино?

Капитан подвел его к ящику, на котором, как на всяком вине из Америки, было по трафарету написано: «Только для ритуального использования».

– Господи! Это… это для причастия?

– Не знаю. Оно тоже от фокусника.

– Тут написано ритуальное. Это святое вино.

В душе у Самуила разлился свет. Со всей осторожностью он вскрыл ящик и разгреб солому, словно в яслях. Блеснуло стекло. Самуил вытащил бутылку, увидел странные каббалистические знаки и почувствовал на себе Божью руку. Есть мир грабежа и насилия, и вдруг за ним открывается другой мир. Каков шанс случайно наткнуться на ящик с церковным вином? В воздухе распространилось благоухание. Это не просто удача, это благодать, которую нужно разделить со всеми. Теперь Самуил хотел сохранить жизнь слонихе и всему, кому только может.

– Помоги мне, – сказал он капитану, присаживаясь на корточки, чтобы лучше ухватиться за ящик.

Туланг дремал на солнце. Пираты и команда, разбившись на кучки, обсуждали свои горести. Старуха, отыскав тень, очистила и съела яблоко.

Когда Самуил принес вино, пираты обрадовались – они давно не держали во рту спиртного. Самуил пытался объяснить, что вино особенное, его нельзя просто выхлестать, но пираты хватали из соломы бутылку за бутылкой, откупоривали и пили, а захмелев, принялись горланить старые песни. Неисповедимы пути Господни: самое загадочное – радость – порой входит в жизнь через грубое и низменное.

Вскоре пираты настолько подобрели, что принялись угощать команду захваченного парохода. К тому времени, как распухшее красное солнце коснулось горизонта, началось хождение с корабля на корабль в гости. На обеих палубах новые друзья затевали шуточные потасовки или резались в карты. Пираты достали гитары, баяны и барабаны, зазвучали старые песни. Корабли стояли на якорях бок о бок, шел отлив, вода в заливе голубела с каждой минутой. Еще никогда крохотный Ко Пхеун Тхаин не видел такой гулянки.