– Хотите перейти реку? Я знаю, как это сделать.

– Ты? – недоверчиво переспросила Мойя. – Откуда ты узнала, что случилось с Сури?

– Я рассказала, – с виноватым видом проговорила Брин, словно признавалась в смертном грехе.

Щит кинига свирепо глянула на Трессу, будто та сбила Хранительницу с пути истинного.

– Ни Тэта ты не знаешь! Убирайся отсюда!

– Нет, постой, – вмешалась Персефона. – Я хочу ее выслушать.

– Ладно, – начала Тресса, осознавая, насколько невероятно звучит то, что она собирается рассказать. – Есть одна дверь в Эст-рам-на-как-там-его, главном городе фрэев. Сури ведь туда повезли, так?

Персефона взглянула на Брин, та – на Мойю.

– Да ты, я вижу опять наклюкалась! – издевательски протянула воительница. – И у кого на сей раз ты стащила бутылку?

Тресса проигнорировала оскорбление. Связываться с Мойей себе дороже.

– Эта дверь ведет в подземный проход, – продолжила она, обращаясь к Персефоне, – а другой его конец начинается рядом с болотом неподалеку от нас. Если пройти под землей, можно попасть в столицу фрэев и спасти Сури.

Нифрон закатил глаза. Даже Мойя перестала сердиться. На лицах Брин и Персефоны отразилась жалость.

Слабым тонким голосом, от которого ей самой стало неловко, Тресса добавила:

– Понимаю, звучит глупо, только я не выдумываю. Так сказал Малькольм.

Киниг медленно кивнула.

– Спасибо, что поделилась с нами.

От ее участливого тона Тресса едва не расплакалась. Опасаясь, как бы не разреветься у всех на глазах, она развернулась и выбежала из шатра.

Заметив на скамье загадочного незнакомца, созерцающего Дверь, Имали обрадовалась и одновременно испугалась. Куратор Аквилы специально пришла в Сад, рассчитывая встретиться с таинственным фрэем по имени Трилос, хотя в глубине души надеялась, что его там не окажется; точно так же страдающий от зубной боли мечтает, что врач будет занят другими делами.

За долгую жизнь Имали довелось повидать многое: разрушительные ураганы, лунные затмения, лесные пожары, бесснежную зиму и покрытую льдом реку Шинару. Однако все эти чудеса меркли по сравнению с событиями, произошедшими, когда ей было три века и четырнадцать дней от роду. Именно тогда фрэи вступили в войну с дхергами. Пять лет спустя Фенелия из сословия эйливин начала творить волшебство.

За гибелью фэйн Гхики последовала череда ожесточенных сражений. Новым фэйном стал Алон Рист из инстарья. Он вел отчаянные бои с врагом, но погиб. Вооруженные железом дхерги ринулись к Нидвальдену, намереваясь вторгнуться в край фрэев. Никто не выразил желания стать последним фэйном; этой чести удостоилась Фенелия Мира, выбранная в отсутствие других претендентов. Через семь дней после облачения в мантию верховного правителя она остановила армию противника на равнине Мэдор. Фенелия собственноручно уничтожила десятки тысяч дхергов и воздвигла гору. Никто ее не критиковал и не задавал вопросов. Избранная фэйн остановила вражеское вторжение – чего еще желать?

Предводители умалинов объявили, что в час нужды Феррол даровал Фенелии Искусство, так же, как в свое время даровал Гилиндоре Фэйн волшебный рог. Фенелия смогла передать этот дар другим, и ее ученики получили прозвание «миралииты», дословно «последователи Миры».

Следом начали твориться чудеса: больные и раненые мгновенно исцелялись, деревья росли там, где они требовались для строительства зданий, реки текли вспять, помогая переправлять припасы, дождь лил по расписанию, времена года наступали ровно по календарю, без засух или холодов. Ни один праздник не обходился без волшебных фейерверков. В первые столетия правления Фенелии всем казалось, что Феррол действительно благословил фрэев. По прошествии времени в душу особо проницательных закралось подозрение, что некоторые фрэи более благословенны, чем остальные.

Фенелия спасла свой народ от уничтожения, и за это ее почитали как героя, однако влила в общество фрэев яд, медленно разъедающий его до самого основания. Она сохранила листья, но отравила корни.

С личностью Фенелии были связаны две неразрешимые загадки. Первая заключалась в том, как она получила способность творить волшебство, а вторая – почему отказалась стереть расу дхергов с лика Элан. По официальной версии, донесенной Верховным жрецом умалинов, Фенелия преклонила колени перед Дверью, вознесла молитву Ферролу и была вознаграждена Искусством. Впоследствии, сокрушив короля Мидеона и загнав врагов в их твердыню Друминдор, она снова посетила Сад; Феррол велел ей проявить милосердие к дхергам, и фэйн выполнила его волю.

Большую часть жизни заседая в Аквиле, Имали умела отличать правду от лжи. Эту ложь никто даже не пытался сделать правдоподобной. Зачем? Когда необходимо во что-то верить, на многое закрываешь глаза.

Тем не менее Имали отказывалась туманить рассудок пустыми фантазиями. Она была праправнучкой Гилиндоры Фэйн, куратором Аквилы и верным стражем хрупкой системы, в течение тысячелетий сохранявшей фрэям привычный образ жизни. Фенелия сломала их общество, Имали же считала своим долгом его восстановить.

По ее мнению, все началось именно с Двери. Сделанная из обычного дерева и подвешенная на бронзовых петлях, Дверь была установлена в каменной стене, окружавшей пространство, по площади превышавшее Айрентенон. Умалины утверждали, что за ней скрывается проход в загробный мир. Имали не верила в эти сказки. Возможно, за Дверью вообще нет никакого прохода. Главное – идея: Дверь символизировала границу между миром живых и миром мертвых и служила наглядным свидетельством, что любому, кто нарушит закон Феррола, доступ к загробной жизни будет закрыт, а если отвергать общество, это повлечет всеобщее презрение и изгнание. Хаос можно сдержать логикой, для тех же, кто не способен внимать доводам разума, следует применять устрашение.

Все это хорошо, даже замечательно, только вот Дверь нельзя было ни открыть, ни повредить. Ее не брали ни топор, ни огонь, ни Искусство. Как символ Дверь оказалась чрезвычайно убедительной, а как обычная дверь внушала беспокойство.

Так же, как и незнакомец, целыми днями сидящий напротив нее.

За семь лет Трилос не изменился. Одетый в то же самое рванье – может, и другое, но очень похожее. В первый раз Имали не обратила внимания на его наряд. В любом случае, выглядел он так же неряшливо, как раньше.

– Можно присесть? – спросила она, указывая на свободное место на скамье.

– Конечно. – Трилос чуть подвинулся.

– Спасибо.

Приближалась зима. Опавшие листья кружились на ветру, шуршали под ногами.

– Ты всегда здесь сидишь? – поинтересовалась Имали.

Она не потрудилась представиться или упомянуть, что они уже встречались. Их единственный разговор длился всего пару минут, в тот раз Трилос ее узнал, значит, и сейчас узнает. Трилосу-Стражу-Двери многое ведомо, поэтому Имали его и искала.