Имали обратила внимание, что он говорит о своей сестре – старшей, не младшей – сразу в прошедшем и в настоящем времени, хотя и не придала этому значения.

– Так что же я упустила?

– У тебя недостаточно деталей, чтобы составить целостную картину. Жди неудач. Без сложностей не обойдется. Ты уверена, что делаешь все возможное, однако этого недостаточно. Тебе нужен второй миралиит, иначе ничего не выйдет.

Ему известно про Макарету! Но откуда? Я никому ни словом не обмолвилась!

– Вот чего ты не знаешь и пока не можешь понять, – продолжил Трилос, – второй миралиит не обязательно должен быть фрэем.

– Ты нашла Мовиндьюле? – спросила Макарета, как только Имали переступила порог. – С ним все в порядке?

– Не подходи близко к двери. Что если бы это была не я, а кто-то другой? – Имали поспешно захлопнула дверь.

– Я знала, что это ты; мне подсказало Искусство.

– Тебе нельзя пользоваться Искусством!

Макарета удобно устроилась на кушетке. На полу валялись тапочки в виде мышек. На усыпанном крошками столе стояли три грязные кружки.

– Я не пользовалась Искусством!

– Ты же только что сама сказала.

– Ты не понимаешь, как оно работает.

Имали неторопливо сняла плащ, стараясь не сорваться на крик.

– Так просвети меня.

– Пользоваться Искусством – все равно что разговаривать: действительно, кто-то может заметить. Но с его помощью можно не только разговаривать, но и слушать. Ты же не замечаешь, когда тебя кто-то слушает. И чего ты так разозлилась?

– Я вовсе не разозлилась.

– А Искусство мне подсказывает…

– Хватит уже! – Имали в гневе швырнула плащ через всю комнату. Макарета в изумлении смотрела на нее, открыв рот. – Ну ладно, я слегка вышла из себя.

– Почему? С Мовиндьюле все в порядке? – озабоченно спросила заклинательница.

Имали удивилась. Девчонка использовала принца в своих целях, бесстыдно им манипулировала, заставила предать родного отца и тем не менее… Может, она пытается меня запутать? Думает, что способна управлять мной, как Мовиндьюле?

– Полагаю, у него все хорошо.

– Что значит «полагаю»?

Вот опять эта странная нотка искренности.

– Нет оснований думать, что с ним произошло что-то плохое, хотя я не могу это подтвердить.

– Почему? Где он?

Имали со вздохом подняла плащ.

– Отец отправил его сопроводить рхунскую пленницу в Эстрамнадон.

– А, ясно. – Волнение Макареты улеглось. Девушка вновь опустилась на кушетку, однако тут же обеспокоенно спросила: – Погоди… тогда что не так?

Не говоря ни слова, Имали повесила плащ на крючок.

Понятия не имею.

Тресса споткнулась о кувалду, наполовину скрытую в густой траве. Если бы она упала, то расквасила бы нос о каменный горн. Ничего удивительного. В кои-то веки собралась сделать что-то хорошее и едва не поплатилась зубами. Все против меня.

Палатка Роан и Гиффорда располагалась в центре квартала мастеров. Ее окружали наковальни, кучи угля, обломки металла, корзины с рудой и плавильные печи. Люди называли их жилище Страной Ногг – в честь места, где живут кримбалы и творятся чудеса. Маленькое стойло рядом с палаткой предназначалось для Нараспур, в которой Гиффорд души не чаял. Лошадь заменяла молодой паре ребенка. Тресса считала, что причина их бездетности – не божий гнев, а причуды Роан. Отношения гончара и изобретательницы заметно продвинулись, хотя по-прежнему были далеки от идеала. Роан больше не отшатывалась от прикосновений Гиффорда, однако некоторые вещи оставались для него недоступными.

У всех есть трудности, просто у Роан и Гиффорда они более заметны, чем у других.

Палатка светилась изнутри, словно гигантский светлячок. Затаившись в темноте, Тресса вновь старалась собраться с духом.

После неудачи в Чертоге Кинига она почти уверила себя в том, что ей не удастся никого убедить. Следовало бы полностью отказаться от дурацкой идеи, если бы не серебряное кольцо. «Каждый должен сыграть свою роль», – сказал Малькольм в ночь гибели Рэйта. Тогда Тресса не поверила, что ей предлагается поучаствовать в спасении мира, однако бывший раб имел в виду именно это. Так и вышло: отдав кольцо ради создания волшебного меча, пожертвовав украшением из любви и уважения к едва знакомому человеку, она совершила самый достойный поступок в своей жизни. Тресса не знала, зачем это делает, а Малькольм знал. Ему было ведомо все на свете.

Через несколько лет, осенью, Тэш принесет весть о клетке. Никто не будет знать, что делать, и тогда ты выйдешь вперед.

Малькольм не уточнил, кому именно следует раскрыть тайну. Тресса пришла к Персефоне, но потерпела неудачу. Она решила, что сделала все от нее зависящее, однако ей вспомнились его слова: «Тебе придется взять с собой семерых помощников».

Как в тот раз с кольцом Тресса подумала, что бывший раб ошибся. Кто пойдет за мной? Она уже собралась идти на болото одна, но… Я и в тот раз ему не поверила. Его слова казались безумными, а вышло точно так, как он предсказал.

Палатка Роан и Гиффорда походила на кузницу – в хорошем смысле, учитывая прошедшие события. Самое лучшее место для последней попытки. Вдобавок, если не считать непонятного интереса Брин, Роан и Гиффорд наиболее подходили на роль тех, кого Тресса могла назвать друзьями.

– Попробую еще раз, – обратилась она к звездному небу. – Больше ничего в голову не приходит. Но если не получится, значит, ты зря меня выбрал.

Глубоко вздохнув, Тресса миновала гору обломков, приблизилась к палатке и похлопала по туго натянутой ткани.

– Эй, вы там никакими извращениями не занимаетесь?

– Тфесса, это ты? – отозвался Гиффорд.

– Да, хочу поговорить. Можно зайти? Или вам нужно одеться?

Навстречу вышел полностью одетый Гиффорд, удивленно улыбаясь кривобокой улыбкой. Он поманил Трессу, и она вошла.

Под потолком висели три большие лампы, представляющие собой желтые шары из тонкой ткани с глиняными сосудами внутри. Роан лежала на полу, удобно устроив ноги на перевернутой корзине, и увлеченно рисовала мелом на грифельной доске.