– А! Ты уже и сейчас несравним, – машинально ответила Надя, и, поняв, что опять проговорилась, добавила: – Я в том смысле, что ты лучше, и я тебя люблю, а там была глупость юной девушки, не хочу и вспоминать.

– После того как мы познакомились, ты виделась со своим бывшим? – спросил Иван, сделав вид, что поверил словам Надежды.

– Нет, конечно, он перестал для меня существовать, да и не было его потом в городе. Бася говорила, что он уехал в Петербург с семьёй.

– Значит, твоя подруга знает о твоей связи? – неприятно удивился Иван. – Почему так выходит: девушки часто вступают в связь с мерзавцами, а замуж хотят за порядочных – таких, как я. Но порядочные мужчины предпочитают тоже порядочных девушек, которые по своей воле и впервые отдаются только в браке.

Надя в это время вспоминала, как у неё всё начиналось с Дмитрием, как внезапно он соблазнил её и овладел мгновенно в минуту слабости, и потому ответила машинально:

– Да у тебя бы ничего и не получилось соблазнить меня, как не получилось у тебя овладеть мною, в самом начале, в первую нашу встречу. Ты тогда замешкался, потом исправился, но девушка лишь на минуту проявляет слабость, и пока ты готовился, я бы успела передумать в ту нашу первую ночь, если бы была невинна и ты не смог бы сделать меня женщиной.

– Слушай, может быть мне письмо благодарственное написать твоему любовнику: мол, спасибо, неуважаемый, что сделал Надю женщиной и приучил её к этому делу. Я благодарен. И подпись: ваш преемник у Надежды, – возмутился Иван и продолжил:

– Спасибо тебе, Наденька, на добром слове от меня. Теперь я точно знаю своё место в твоём сердце, и это место где-то в закоулках. Ты в очередной раз сомнительно похвалила мои мужские качества.

– Перестань, Ваня, я не хотела тебя обидеть, просто мы с тобою и не встретились бы, если бы не моя плохая история. Я благодарна тому, что мы встретились и теперь вместе, и надеюсь, что навсегда.

Давай прекратим этот тяжёлый разговор, сейчас ничего не исправить и принимай меня такой, какая я есть, а если нет, то давай разойдёмся по-хорошему, и не будем мучить друг друга ненужными обвинениями. Я потому и живу с тобой вместе без венца, что люблю тебя, а жить вместе – это не с любовником встречаться раз в неделю. Всё, поздно уже, я устала и хочу спать, – закончила Надя, поцеловала Ивана в его руку, на которой покоилась её голова, отвернулась и притворилась спящей.

На этом их откровенные беседы закончились, и оба, стараясь не вспоминать свои размолвки, продолжили совместную жизнь, изображая любящую семейную пару.

XXVII

Скоро чёрную землю укрыл белый снег, который уже выпадал несколько раз и исчезал под напором тёплого воздуха, прорывавшегося откуда-то с юга. Но в декабре зима наступила окончательно и бесповоротно, и в зимних сумерках общая спальня учителей освещалась отблесками от снега за окном, а в лунные ночи и вовсе был в спальне почти светлый полумрак, освещающий их лица.

Несмотря на размолвки и некоторое охлаждение чувств, общая кровать продолжала удерживать мужчину и женщину вместе, поскольку молодые тела требовали плотского удовлетворения, пусть и без былой любви.

Иногда Ивану удавалось забыться от тягостных мыслей, Надежда мгновенно это чувствовала, и их любовная страсть возгоралась, как и прежде и заканчивалась полным и взаимным удовлетворением, которое выметало из головы все мысли, оставляя звенящую пустоту вспышек осознания полученного и доставленного удовольствия. В такие минуты Надежда с усталым удовлетворением прижималась к Ивану, и они засыпали в объятиях крепким и счастливым сном без сновидений и внезапных пробуждений от дурных мыслей.

Но чаще Иван вспоминал вдруг, в самые интимные мгновения близости с Надеждой, об её любовнике, присутствие которого он ощущал почти физически, его любовное настроение сникало до простого физиологического удовлетворения от обладания женщиной. Надежда смену настроения тоже чувствовала, расстраивалась, и Иван в одиночестве завершал акт любви. После такого соития Надя обижалась, говорила Ивану, что он опять всё испортил, отворачивалась от него, отодвигалась на край кровати, иногда всхлипывая от обиды, и тихо засыпала, а Иван ещё долго лежал без сна, молча проклиная бывшего любовника своей Наденьки за то, что тот разрушает их семейное счастье, поселившись в его мыслях. Если бы этот неведомый Ивану мерзавец появился в это время здесь действительно, Иван без колебаний убил бы его на месте, не думая о последствиях.

Видимо, сказывалась дворянская кровь, и Иван, как истинный крепостник, хотел владеть девушкой безраздельно и не только телом, но и её душой.

Время шло, глушило обиды, оживляло желания, к Рождеству плохое забылось, хорошее осталось, и у Ивана с Надеждой в отношениях как бы открылось второе дыхание, чувства освежились и им вновь стало по-настоящему хорошо вместе, и не только в постели.

На Рождество семью Домовых пригласила в гости всё та же учительница Ольга, после визита к которой и произошла самая крупная ссора Ивана со своей Надеждой. Коротать рождественскую ночь в одиночестве им не хотелось, своих знакомых они ещё не завели, и потому с удовольствием приняли приглашение.

Рождественский вечер выдался как по заказу – тихий, с лёгким морозцем и слабым снежком, редкими крупными хлопьями падавшим с почти ясного ночного неба – жаль, что не было луны по причине новолуния – иначе рождественская ночь была бы почти по Гоголевскому рассказу «Ночь перед Рождеством».

По такой погоде, Домовы решили пройтись пешком, чтобы зайти по дороге в церковь, побыть там с полчаса на рождественской службе и потом, не дожидаясь всенощной уйти в гости.

Церковь была забита народом до отказа.

Священник в парадных одеждах читал какие-то молитвы, махал кадилом, и ему вторили певчие с хоров. Надежда поставила свечку, истово помолилась шепотом, перекрестилась невпопад с попом несколько раз, поклонилась в сторону алтаря и быстро пошла к выходу, расталкивая прихожан, пришедших в храм на всю службу до утра.

Иван тоже перекрестился несколько раз нарочито, чтобы кто из его учеников или их родителей, отметил, что учитель ходит в церковь, и поделился этим наблюдением с другими. В душе Иван не верил в Бога по многим причинам, а вступив в связь с Надеждой и вовсе лишился остатков веры: коль Господь допускает людские мерзости, без наказания согрешивших, то какой же это Бог: скорее в чёрта надо верить – тому с руки пристало делать подлости, и людей сбивать с