Давно-давно здесь было так красиво. Когда Спенсер был мальчиком и носил другое имя, он обожал ранчо именно зимой, когда все вокруг покрывалось белой пеленой. Днем поместье являло собой яркую империю снежных крепостей, туннелей и дорожек для катания на санках. Все было подготовлено с любовью и мастерством. Ясными ночами небо над скалистыми горами казалось бесконечней, чем сама вечность. Такое небо нельзя было себе представить. Свет звезд отражался в зеркале сосулек.

Возвратившись сюда после того, как прошла целая вечность, Спенсер не нашел здесь ничего, что бы радовало его глаз. Каждый склон и ложбина, каждое строение, каждое дерево оставались такими, какими были раньше. Хотя за прошедшие годы сильно подросли сосны, клены и березы. Ранчо тоже не изменилось, но теперь Спенсеру казалось, что это самое неприятное место на земле. Его не украшал даже зимний убор. Резкая геометрия обширных полей и многочисленных холмов могла только резать глаз наблюдателя, подобно архитектуре ада. Деревья были самыми обычными, но Спенсеру они казались уродливыми, иссушенными болезнями и вскормленными ужасами, пропитавшими землю и проникшими в их корни из подземных катакомб. Строения: конюшни, дом, флигель — все они представлялись бесформенными глыбами, полными привидений. Они словно нависали над вами, а окна были черными и мрачными, как разверстые могилы.

Спенсер остановил машину возле дома. Сердце у него колотилось. Пересохло во рту и так сдавило горло, что он не мог глотать. Дверца пикапа открылась с сопротивлением солидного банковского сейфа.

Элли осталась в машине, у нее на коленях лежал компьютер. Она была в полной боевой готовности, чтобы в случае опасности исполнить то, к чему она так тщательно готовилась. С помощью микроволнового приемопередатчика она связалась со спутником и от него пошла дальше в систему компьютера. Она не сказала Спенсеру, в какую именно компьютерную систему она подключилась, та могла находиться в любом месте на земном шаре. Элли сказала, что информация — это власть и сила. Но Спенсер не представлял себе, как информация сможет защитить их от пуль, если сотрудники Агентства притаились неподалеку и ждали, когда добыча сама шагнет в расставленный капкан.

Спенсер подошел к крыльцу. Словно глубоководный ныряльщик, одетый в костюм водолаза, со стальным шлемом на голове, придавленный мощью воды над ним, он с трудом поднялся по ступенькам и остановился у двери. Потом позвонил.

Он слышал, как внутри раздался перезвон. Те самые пять нот, которые оповещали о приходе гостя раньше, когда Спенсер жил здесь мальчиком. Нажимая на кнопку звонка, он боролся с собой, чтобы не повернуться и не убежать отсюда. Он стал взрослым мужчиной, и те страшные гномы, которых пугаются дети, уже не обладали властью над ним. Он вдруг испугался, что за дверью увидит свою мать — мертвую, но она каким-то образом сможет подойти к двери. Она будет обнаженной, такой, как ее нашли в той канаве, и будут явно видны все ее страшные раны.

Он с трудом избавился от страшного образа и снова позвонил в дверь.

Ночь была настолько тихой, что казалось, он мог бы услышать шуршание червей глубоко под землей, ниже замерзшего слоя почвы. Ему нужно только напрячься и послушать, что они там делают.

Когда и после второго звонка никто не открыл, Спенсер достал ключ из тайника над дверью. Дресмундам велели оставлять его там, если вдруг он понадобится хозяину. То же самое касалось и ключей от сарая.

Держа в руках этот кусок металла, который был холоден и прилипал к его пальцам, Спенсер поспешил обратно в машину.

Дорога раздваивалась. Одна вела к сараю, а вторая проходила позади него. Спенсер направился по второй дорожке.

— Мне нужно войти туда так же, как в ту ночь, — сказал он Элли. — Через заднюю дверь, чтобы полностью повторить ситуацию.

Они остановились там, где очень давно стоял фургон с нарисованной радугой. Этот фургон принадлежал его отцу. Той ночью Спенсер увидел его в первый раз, потому что отец всегда оставлял его на чужом участке. Фургон был зарегистрирован на другое имя. Это был охотничий дом на колесах, в котором Стивен Акблом путешествовал подальше от дома, выслеживая и захватывая женщин и девушек, кому судьбой было предназначено стать постоянными жительницами катакомб. Как правило, он приезжал в свое поместье в фургоне, только когда его жена и сын уезжали из дома на скачки или чтобы навестить ее родителей. Но иногда осторожность не могла возобладать над его темными желаниями.

Элли хотела оставаться в машине, не выключая мотора и не снимая пальцев с клавиатуры компьютера, стоявшего у нее на коленях, чтобы сразу среагировать на любую провокацию.

Спенсер не догадывался, что она сможет сделать, если действительно кто-то нападет на них, как она сможет отразить нападение бандитов из Агентства. Но Элли была весьма серьезна. Он уже знал ее достаточно и верил, что она разработала хороший план. Он может быть достаточно странным, но хорошо продуманным.

— Их здесь нет, — сказал он ей. — Нас никто не ждет. Если бы они были здесь, то уже напали бы на нас.

— Я в этом не уверена…

— Чтобы вспомнить, что случилось в те забытые мной минуты, мне нужно спуститься вниз… в то самое место. Компании Рокки мне недостаточно. Я не решусь туда идти один. Мне не стыдно в этом признаться.

Элли кивнула головой:

— Вам нечего стыдиться. Если бы я была на вашем месте, у меня не хватило бы мужества даже приехать сюда. Я бы уехала прочь и даже не оглянулась назад.

Она посмотрела на освещенные луной поля и холмы позади сарая.

— Я здесь не один, — сказал он.

— Ладно. — Ее пальцы пробежались по клавиатуре компьютера, и она вышла из той компьютерной программы, куда до этого проникла. Экран дисплея померк. — Пошли.

Спенсер выключил фары и заглушил мотор.

Он взял пистолет, а Элли «узи».

Когда они вылезли из пикапа, Рокки настоял на том, чтобы отправиться вместе с ними. Он весь дрожал. Ему легко передавалось настроение хозяина — он боялся идти с ними, но еще больше боялся оставаться один.

Спенсер посмотрел на небо. Он дрожал сильнее, чем Рокки. Небо было чистым и усеянным звездами, как в ту далекую июльскую ночь. На сей раз луна не осветила ему ни ангела, ни совы.

Звуки приближающейся машины заставили замолчать двух мужчин во флигеле. Там, в темной галерее, Рой рассуждал о многих вещах. Художник его слушал с заметным интересом и даже с уважением. При звуках мотора им пришлось прекратить обмен мнениями.

Чтобы их не увидели, они отступили подальше от окон, но им была видна дорога.

Вместо того чтобы остановиться перед флигелем, машина продолжала двигаться вокруг здания.

— Я привез вас сюда, потому что хочу знать, что связывает вашего сына с этой женщиной, — сказал Рой Акблому. — Мы не можем его разгадать. Он — как карта из рукава. Кажется, что он связан с какой-то организацией, и это волнует нас. Некоторое время мы считали, что это небольшая организация, которая пытается помешать нашей работе. Иногда им это удавалось, и они причиняли нам неприятности. Может, он связан с этой группой. Если она вообще существует. Может, они помогают этой женщине. Но если учитывать, что Спенсер… О, простите! Принимая во внимание военную подготовку Майкла и его спартанский образ жизни, я не уверен, что он «расколется», если мы станем использовать обычные методы допроса. Если даже мы причиним ему изрядную боль.