class="p1">Наутро мы встретились с мэтром Фюре и адвокатом-американцем по имени Барбеш, человеком напористым и воинственным – другого Кантебиле не пригласил бы. Сам Кантебиле был охвачен радостным волнением. Я видел это по тому, как дергается у него щека. Он обещал представить меня и доказательства, и все складывалось как нельзя лучше. Постановщиков уведомили, что некий Чарлз Ситрин, автор нашумевшей бродвейской пьесы «Фон Тренк», впоследствии переделанной в кассовый фильм, претендует на то, что он автор сюжета, который лег в основу фильма, покоряющего одну страну за другой. Они прислали на переговоры двух молодых людей, скроенных по мерке Гарвардской высшей административной школы. Бедный Стронсон, томящийся за решеткой в Майами, и отдаленно не походил на них. Чистенькие, обходительные, информированные, с хорошо подвешенным языком, абсолютно лысые и абсолютно неуступчивые, эти двое ждали нас в кабинете Барбеша.

– Джентльмены, вы наделены соответствующими полномочиями? – спросил у них Барбеш.

– Последнее слово остается за нашим руководителем.

– Тогда тащите сюда ваше руководство, тех, кто решает! – Кантебиле уже закипал. – Чего даром тратить время?

– Полегче, полегче, – осадил его Барбеш.

– Ситрин более занятой человек, чем ваши затраханные руководители! – кричал Кантебиле. – Выдающаяся фигура в своей области, пулитцеровский лауреат, кавалер ордена Почетного легиона. Он был знаком с покойным президентом Кеннеди и покойным сенатором Кеннеди. Покойный фон Гумбольдт Флейшер, известный поэт, был его закадычным другом и соавтором. Сейчас мистер Ситрин собирает в Мадриде материал для новой книги. Вы нам мозги не вкручивайте! Если он выкроил время, чтобы прийти сюда, ваши руководители тем более смогут. Пустяками ему заниматься некогда. За него ими занимаюсь я. Поэтому давайте, чтобы все чин чинарем, иначе увидимся в суде!

Угроза словно сняла камень с его души. Не знающие устали губы Кантебиле растянулись в молчаливой улыбке, когда один из молодых людей сказал:

– Мы, разумеется, наслышаны о мистере Ситрине. После того как Кантебиле немного успокоился, мистер Барбеш приступил к делу.

– Излагаю факты. Сценарий, по которому поставлен фильм, написан мистером Ситрином и его другом мистером Флейшером еще в 1952 году. Мы готовы доказать это. В январе 1960 года мистер Флейшер отправил экземпляр сценария заказным письмом самому себе. Мы располагаем запечатанным конвертом со знаками почтовой оплаты и отметкой о получении его адресатом.

– Поехали в американское посольство и вскроем конверт при свидетелях, – вставил Кантебиле, – и чтоб ихнее руководство тоже явилось на площадь Согласия. Пусть малость растрясут свои задницы.

– Вы видели фильм «Кальдофреддо»? – обратился Барбеш ко мне.

– Вчера посмотрел. Мистер Отвей превосходно играет.

– События в фильме – соответствуют ли они сценарию, написанному вами совместно с мистером Флейшером?

Я увидел, что в углу за трехногим столиком сидит стенографистка, записывающая наш разговор. Передо мной промелькнула мрачная тень судьи Урбановича. Я снова стал свидетелем Ситрином.

– У них не может быть другого источника, – ответил я.

– Интересно, как они заполучили этот сценарий? – снова вставил Кантебиле. – Выходит, украли? Им надо предъявить обвинение в литературном воровстве.

Конверт пошел по кругу. Каждый из присутствующих внимательно осматривал его. У меня вдруг закололо внизу живота. Что, если рассеянный полубезумный Гумбольдт запихал в конверт старые письма, неоплаченные счета, заметки на какую-нибудь неземную тему?

– Согласны ли вы с тем, что этот конверт – то самое почтовое заказное отправление? – спросил мэтр Фюре у гарвардцев. – Если да, то будем считать это доказательством. Так и запишем.

Оба молодых человека согласились с подлинностью почтового отправления и с тем, что оно безусловно является доказательством.

Затем конверт был торжественно вскрыт. В нем находилась рукопись, озаглавленная: «Киносценарий. Авторы – Чарлз Ситрин и фон Гумбольдт Флейшер». Я вздохнул свободно. Присутствующие по очереди читали страницу за страницей. Не могло быть никаких сомнений. Сцена за сценой, кадр за кадром фильм следовал нашей рукописи. Для верности Барбеш посмотрел еще постановочный сценарий – отклонений от литературного почти не было – и сделал подробное продуманное заявление, которое и было запротоколировано.

Гумбольдт – да будет земля ему пухом! – на этот раз не подвел, сделал все как надо.

– Итак, констатируем, что при соблюдении законной процедуры мы установили абсолютную подлинность документов, – заключил Барбеш и, обращаясь к представителям противной стороны, добавил: – Полагаю, вы застрахованы против подобных случаев?

– Нам-то какое дело? – бросил Кантебиле.

Такой страховки у киношников не было.

– Наши сценаристы ничего не говорили о существовании первоначального произведения, – заметил один из молодых людей.

Неугомонный Кантебиле не мог понять, что для настоящего бизнесмена история с обнаруженным сценарием – всего лишь еще одно дело, которое необходимо решить. Я и сам поразился хладнокровию и благовоспитанности, проявленным участниками заседания. И господа Фюре и Барбеш, и оба представителя кинокомпании сошлись во мнении, что незачем затевать дорогостоящий судебный процесс.

– А как мы поступим с соавтором мистера Ситрина?

Вот они, хваленые молодые администраторы из самых лучших наших университетов. Им ничего не говорило имя фон Гумбольдта Флейшера.

– Его нет в живых, – прочувствованно сказал я. Мои слова были встречены безучастно.

– Наследники есть?

– Насколько мне известно, только один.

– Хорошо, мы обо всем доложим нашему руководству. На какую сумму компенсации вы претендуете, джентльмены?

– Нам отступного не надо! – выкрикнул Кантебиле. – Нам нужны проценты с проката.

– Полагаю, мы вправе знать, какую прибыль принес компании фильм, – сказал Барбеш.

– Господа, будем реалистами. Это можно расценить как дополнительную претензию.

– Что значит дополнительная?! – заорал Кантебиле. – Тут все вместе считать надо. Да мы вас!..

– Спокойнее, мистер Кантебиле, пожалуйста. У нас серьезный разговор… – произнес Барбеш. – Так или иначе, мы рассчитываем, что руководство компании всесторонне взвесит все «про» и «контра» и внесет свои предложения.

– Вас не заинтересует еще один замысел для кино от того же автора? – спросил я.

– У вас есть еще сценарий? – спокойно, не выразив никакого удивления, спросил один из гарвардцев. Я восхитился тем, как он вышколен. Такого врасплох не застанешь.

– Он еще спрашивает! – вставил Кантебиле. – Факт, есть.

– У меня с собой еще один запечатанный конверт, и в нем изложены кое-какие идеи относительно нового фильма, – сказал я. – Между прочим, мистер Кантебиле не имеет к нему никакого касательства. Он даже не подозревает о его существовании. Его участие ограничивается «Кальдофреддо».

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – буркнул Кантебиле.

На этот раз я прекрасно знал, что делаю.

– Я хочу попросить мистера Барбеша и мэтра Фюре представлять меня в этом деле.

– Представлять нас! – поправил Кантебиле.

– Меня, – твердо повторил я.

– Да, конечно, только вас, – не задумываясь согласился Барбеш.

За свою жизнь я недаром потерял кучу денег. По крайней мере освоил коммерческий жаргон. Как заметил Джулиус, во мне есть задатки настоящего Ситрина.

– В этом конверте содержится один сюжет, придуманный тем, кто сочинил историю с