Позже в этот день Гаю удалось переговорить с майором, телефон которого очень долго был занят.

– Я спрашивал о вас, Краучбек. Боюсь, что ничем не смогу помочь. Этот приказ исходит от самой высокой инстанции.

– Но почему?

– Об этом вы, вероятно, знаете больше, чем я.

– Во всяком случае, я могу подождать прибытия моего бригадира. Вы не возражаете?

– Сожалею, старина. Вам приказано убыть в Суэц завтра в семь ноль-ноль. Явитесь сюда в шесть пятнадцать… Сам я буду отсутствовать, но вы найдете здесь другого. Надеюсь, вам предстоит приятное путешествие. «Кэнэри Касл» – довольно устойчивая посудина. Она битком набита пленными макаронниками.

В этот вечер состоялся большой прием. Приехала большая часть греческой королевской семьи. Гай с большим трудом улучил момент, чтобы переговорить с миссис Ститч наедине. Когда ему это наконец удалось, он попросил:

– Джулия, вы способны добиться всего. Устройте так, чтобы меня оставили здесь.

– О нет, Гай. Я никогда не вмешиваюсь в дела военных. Элджи это совсем не понравилось бы.

Позже, в тот же вечер, укладывая свои вещи, Гай наткнулся на красный личный знак, привезенный им с Крита. Он не был знаком с установленной для таких случаев процедурой, не знал, куда и кому адресовать этот знак. После некоторого размышления он написал на листе плотной бумаги, которой пользовалась миссис Ститч: «Снят с трупа английского солдата, убитого на Крите. Точное место захоронения неизвестно». Не подписав, Гай сложил листок, сунул его в конверт и надписал просто: «Главный штаб войск на Ближнем Востоке». «Так или иначе, – подумал он, – знак попадет к кому следует».

Однако на следующее утро, увидев миссис Ститч уже на ногах, одетой и ожидающей, чтобы проводить его в дорогу, Гай подумал, что существует более надежный способ выполнить свой долг.

– Джулия, – спросил он, – как, по-вашему, Элджи сможет поручить кому-нибудь из своих подчиненных выполнить за меня одно дело?

– Конечно. А что именно?

– Всего лишь небольшое незавершенное дело, оставшееся с Крита. Я не знаю, кому надо послать вот это. Секретарь Элджи, видимо, знает.

Миссис Ститч взяла конверт, взглянула на адрес, затем нежно поцеловала Гая.

Когда машина тронулась, она помахала конвертом, потом, войдя в дом, бросила его в корзинку для ненужных бумаг. В ее глазах плескалось огромное, безбрежное море с мчащимися по ветру крылатыми парусниками.

– Добрый вечер, Джоуб.

– Добрый вечер, сэр. Очень рад видеть вас снова.

– Кажется, у вас здесь довольно тихо.

– О, не сказал бы, сэр.

– Я имею в виду воздушные налеты.

– О, это верно, сэр. Теперь они кончились. Все, что есть у Гитлера, он теперь использует на русском фронте.

– Мистер Бокс-Бендер прибыл?

– Да, сэр, он здесь.

– Привет, Гай, вы вернулись?

– Привет, Гай, где это вы пропадали?

– Послушайте, Гай, вы были вместе с Томми? Ужасно скверно получилось с Эдди и Берти!

– Не повезло Тони Лаксмору, он попал в плен.

– Вам-то, во всяком случае, удалось улизнуть.

– А как Томми?

– А как Айвор?

– Я был ужасно рад, когда узнал, что с Айвором все в порядке.

– А с Элджи и Джулией приходилось встречаться?

– А, вот и ты, Гай! – сказал Бокс-Бендер. – Я ждал тебя. Если не возражаешь, мы сразу поднимемся наверх и приступим к обеду. Мне надо вернуться в парламент. Кроме того, в наше время, если не поспешить, все будет съедено без тебя.

Гай с зятем протолкались через окружавшую их толпу и поднялись наверх в общую столовую. При свете канделябров официанты разносили скудный обед. Было еще только половина восьмого, но большинство столов оказалось занятыми. Гай и Бокс-Бендер нашли свободный столик в центре зала.

– Надеюсь, все останется между нами. Мне кое о чем надо обязательно переговорить с тобой. Лучше возьми суп. Другое блюдо приготовлено из яичного порошка. Как прошло путешествие?

– Восемь недель.

– Восемь недель! Ты привез что-нибудь с собой?

– У меня были апельсины. Испортились во время перехода.

– О-о! Не оборачивайся. Элдерберри ищет свободное место… Привет, Элдерберри, хотите сесть с нами?

Элдерберри сел за их стол.

– Слышали об итогах недели «Танки для России»?

– Да, – ответил Бокс-Бендер.

– Макс здорово придумал.

– Хотелось бы мне посмотреть на Гарольда Макмиллана, стоящего навытяжку под пение «Красного знамени».

– Я видел это в кинохронике. И миссис Майскую, торжественно снимающую покрывало с портрета Сталина.

– А вы знаете, это сработало, – сказал Бокс-Бендер. – Производство поднялось на двадцать процентов. Двадцать процентов! А ведь предполагалось, что они уже отдали все свои силы.

– А эта забастовка в Глазго. Она не прекратилась бы, если бы не кампания «помощь России».

– Да, так пишут в «Экспрессе».

– Танки для России? – спросил Гай. – Впервые слышу об этом. В танках достаточно остро нуждаются и в пустыне.

– Не беспокойся, там тоже получат их, – успокоил его Бокс-Бендер. – Естественно, рабочие страстно хотят помочь России. Это их так научили. В том, что они берут ведро с красной краской и повсюду малюют огромными буквами «Добрый старый дядюшка Джо», серпы и молоты, плохого ничего нет. Это смоется. Танки попадут туда, где они больше всего необходимы. Можешь быть уверен.

– Имейте в виду, я целиком за русских, – предупредил Элдерберри. – За последние несколько недель нам пришлось во многом перестроиться. Они замечательно дерутся.

– Жаль, что они продолжают отступать.

– Заманивают, Гай, заманивают.

Ни Элдерберри, ни пища не вызывали желания засиживаться за столом.

– Послушай, – оживленно начал Бокс-Бендер, оказавшись наедине с Гаем в углу бильярдной, – у меня мало времени. Я вот что хотел показать тебе. – Он извлек из своей записной книжки бумажку с отпечатанным на ней текстом и вручил ее Гаю. – Что ты скажешь на это?

Гай прочитал: «Духовная борьба» Фрэнсиса де Сэйлса, «Христос – идеал монаха» аббата Мармиона, «Божественные письма» дона Джона Чэпмэна, «Как почувствовать присутствие бога» Лоуренса».

– Я полагаю, здесь должно стоять не дон Джон, а его преосвященство[71]Джон, – заметил он.