В начале августа городской совет дал также положительный ответ на петицию контрремонстрантских горожан, называвших себя «истинно реформатской Церковью Христа в Утрехте», в которой те просили отдать им, «настоящим реформатам», одну из главных церквей. Церковная обстановка в городе стала теперь довольно странной, и оставалась таковой на протяжении многих месяцев. Официально в Утрехте существовала только одна общественная Церковь, но на практике городской совет постановил, что их теперь будет две. Кафедральный собор Утрехте, «Dom», был на время оставлен во владении ремонстрантов, которые еще не подверглись анафеме Национального Синода и считали себя подлинной общественной Церковью. Если не считать бежавшего Таврина, другие ремонстрантские проповедники в городе — а в нем не было ни одного контрремонстрантского священнослужителя — остались на своих кафедрах. Но городской совет признал правоту обвинения, что религия, богослужения которой совершались в общественных Церквях, не соответствует «истинно христианской религии, основанной на Нидерландском исповедании и Гейдельбергском катехизисе», и объявил ремонстрантизм отдельной религией, несовместимой с «истинно реформатской», вынудив их учредить отдельную реформатскую общину.

Видя, что дальнейшее сопротивление бесполезно, Олденбарневельт и его союзники прекратили борьбу. Лейден и Роттердам распустили своих ваардгельдеров 22 и 23 августа, другие города вскоре последовали их примеру. Но Олденбарневельт и Гроций все еще не теряли надежды избежать полной капитуляции. В конечном итоге, они согласились на созыв Национального Синода для разрешения арминиано-гомаристских противоречий, но еще надеялись повлиять на его деятельность и сохранить хоть что-то от голландского главенства в Союзе. «Это дело оказалось бы пряжей Пенелопы, — резюмировал Карлтон, — если бы эти люди не были в конце концов схвачены». Вопрос состоял в том, могли ли Генеральные Штаты арестовать главных представителей Штатов Голландии, включая их Адвоката, без согласия самих Штатов этой провинции. В истории Нидерландов прежде не было таких прецедентов. Чтобы узаконить эту меру, был применен принцип, что верховная власть принадлежит частично Генеральным Штатам и что Голландия и Утрехт посягнули на этот суверенитет. 28 августа Генеральные Штаты издали секретную резолюцию, наделявшую Морица и комиссию Генералитета, назначенную для обеспечения «общего блага», правом проведения расследования недавних действий Голландии и Утрехта, подрывавших единство Союза, и принять необходимые меры для обеспечения безопасности государства. Укрепив свое положение, Мориц на следующий день взял под стражу Олденбарневельта, Гроция и Хогербетса в Бинненхофе, в Гааге, и Леденберга, Адвоката Штатов Утрехта, днем позже.

Мориц держал трех своих главных пленников в Бинненхофе, в Гааге, «хорошо охраняемых, — как отмечал Слейд, — и пребывающих в глубокой печали». Принц Оранский, которым он теперь был (после смерти в Брюсселе в феврале своего старшего сводного брата-католика, Филиппа-Вильгельма), обладал большей властью, с лета 1618 г. и до самой смерти в 1625 г., чем любой другой человек в Соединенных Провинциях со времени убийства его отца тридцать четыре года назад. Олденбарневельт был смещен; Мориц отныне стал ключевой фигурой в государстве. Это означало, что ему предстояло сформировать собственный правящий круг и выработать методы управления сложным правительственным механизмом Республики.

В 1617–18 гг. большинство провинций снова взяли верх над Голландией в Генеральных Штатах, и престиж Генералитета сильно укрепился. Но было очевидно, в долгосрочной перспективе, что Соединенные Провинции не могли управляться посредством подчинения Голландии коллективной воле меньших провинций под главенством штатгальтера. Опорой власти и могущества Соединенных Провинций была только Голландия, остальные же играли вспомогательную роль. Отсюда некоторые историки делают вывод, что переворот 1618 г. мало изменил политический характер Республики: кто бы ни находился у кормила правления, Олденбарневельт или Мориц, это не имело никакого значения для гегемонии Голландии в отношении населения и ресурсов. Внешне конституционные формы и процедуры Соединенных Провинций оставались неизменными. Республика по-прежнему стояла на распутье между конфедерацией и федеративным государством, в котором одна провинция, Голландия, доминировала над другими.

Несмотря на это, было бы ошибкой предполагать, что переворот Морица мало изменил политический облик Голландского государства. На самом деле, он ознаменовал одну из самых фундаментальных подвижек Золотого Века. Голландские институты после 1579 г. были настолько гибкими, что, без изменения внешнего фасада, можно было трансформировать их внутреннее содержание, что и сделал Мориц и контрремонстранты. Прежнее неоспоримое главенство Голландии закончилось, и исполнительная власть перешла к штатгальтеру, что повлекло за собой многочисленные глубокие и, в некоторых случаях, необратимые последствия. В средне-, также как и в долгосрочной перспективе, сокращение голландской гегемонии в вопросах управления государством — особенно в церковных делах, внешней политике и военной сфере, — было далеко идущим. Шаги, предпринятые Морицем по укреплению своей власти в Оверэйсселе, Утрехте и Гелдерланде, и подчинение себе Штатов Голландии на правах штатгальтера, позволили ему создать совершенно новые отношения между Голландией и остальными провинциями под собственным руководством. Сместив проремонстрантски настроенных дворян с ответственных должностей в Оверэйсселе, Утрехте и Гелдерланде, он выдвинул вперед дворян-контрремонстрантов, уже имевших прочные связи в соответствующих провинциях, которые, начиная с этого времени, помогали ему управлять делами в их округах, провинциях и коллегиях Генералитета. Наибольшую известность при новом режиме приобрели Сведер ван Хэрсолте, доминировавший в Штатах Оверэйсселя; Герлах ван дер Капеллен, канцлер «двора» Гелдерланда; Арнольд ван Ранвик, который успешно склонил Штаты Гелдерланда к голосованию за созыв Национального Синода, и представлявший Гелдерланд в Государственном совете; и Адриан Плос ван Амстел (1585–1639), с 1618 г. главный представитель Морица в Штатах Утрехта. Плос теперь возглавлял делегацию Утрехта в Генералитете и был назначен одним из судей Олденбарневельта; подобно ван Хэрсолте, он оставался одним из ведущих политических деятелей нового режима и после смерти Морица в 1625 г.

Принц распространил свое правление и на Голландию, избрав схожего типа людей, с которыми он мог сотрудничать, которые подчинялись его власти, но в то же время обладали достаточным влиянием в своей провинции, чтобы помогать ему в управлении рыцарством и Штатами Голландии. Контроль Олденбарневельта над голландским рыцарством был существенным элементом его политической базы. До августа 1618 г. господствующую ремонстрантскую группировку в голландском рыцарстве возглавлял Адриан ван Матенессе (около 1560–1621), друг Олденбарневельта, и, согласно Карлтону, «страстный арминианин». Матенессе и его союзники исключили из коллегии достойных дворян из лучших фамилий, но придерживавшихся противоположных теологических взглядов. Теперь Мориц вернул этих людей обратно. Главным среди них был Николас ван ден Бохорст, сеньор Вимменума, который в последующие годы выполнял обязанности регулярного представителя Морица в рыцарстве и, наряду с Паувом, был одной из главных фигур в Штатах Голландии. Кроме ввода в рыцарство четырех уважаемых контрремонстрантов из старинных фамилий голландской знати, принц дополнительно включил в его состав Франсуа ван Арссена, опытнейшего дипломата и способнейшего политика в окружении Морица, дворянина, но брабантского происхождения (и близкого друга ван ден Бохорста), и Даниэля де Хертинга, сеньора де Маркета, валлонского офицера, который был одним из самых доверенных помощников Морица. В то же самое время, хотя самому Матенессе было позволено остаться — он был пожилым и больным человеком, — двое младших по возрасту голландских дворян, которые противостояли Морицу — Корнель ван дер Миле, злейший враг ван Арссена, и Рейно ван Бредероде (оба были зятьями Олденбарневельта) — были изгнаны из рыцарства.