своей точки зрения он был прав. Есть вещи, которые нельзя продать, не надломив сердца, может быть, даже лучше, чтобы они погибли. Так много потеряно, немного больше или меньше, все равно.

Я вернулся в батарею, колонна двинулась дальше.

Бахмач

Первый упорный бой произошел за город Бахмач. Во время этого боя наша батарея попала под обстрел красной батареи. Два недолета, два перелета, красная батарея взяла нас в вилку. Мы уже втянули головы, ожидая, что следующая очередь будет по батарее. Но ничего не произошло. Оказалось, что первая наша батарея очень вовремя пришла нам на выручку и заставила замолчать красную батарею. Эту услугу конно-горная нам оказывала неоднократно. Я вспоминаю три случая, а было, вероятно, больше. Отплатили ли мы ей тем же, не знаю. Могу припомнить только один случай. Когда неприятельская батарея начинает пристреливаться, нужно тотчас же уходить, и уходить вразброд, чтобы потом соединиться. Так уменьшаются потери. Но обыкновенно командир батареи увлечен стрельбой и хочет выпустить еще одну очередь. Тут-то и наступает трагедия, как с нами случилось под Ново-Корсункой полгода спустя.

Нам с братом удалось подобрать в нашем орудии прекрасных упряжных лошадей и хороших ездовых. Гордость всей батареи был наш игреневый коренник (пара), сильный и легкий. Ездовой был Юдин, старый опытный солдат. Он обожал своих лошадей и ни за что не хотел с ними расстаться и занять более легкую должность. Байбарак сидел на среднем выносе рослых рыжих лошадей. Передний вынос был пара вороных, чуть легче средних. А вот кто был ездовой, хоть убей, вспомнить не могу. Вороные подходили хорошо к Дуре, когда я ехал перед орудием.

Вспоминаю я упряжку не зря, а вот по какому случаю. Во время боя красные притиснули батарею к лесу. Обойти его было уже поздно.

— Придется отходить через лес, — сказал мне Обозненко. — Идите вперед и выбирайте дорогу, где батарея сможет пройти, не зацепившись.

Я поехал вперед, мое орудие следовало за мной невдалеке, а за ним вся батарея. Вначале было легко находить дорогу, но лес стал густеть, и наступил момент, когда я поднял руку и остановил батарею.

— Не пройдем, нужно искать в другом месте.

Но старый и опытный ездовой Юдин обратился ко мне:

— Ничего, господин поручик, пройдем. А ежели зацепим, то и повалим дерево.

— Ты уверен?

— Да, в Восточной Пруссии приходилось, и ничего, проходили. — Он обратился к ездовым: — Эй, ребята, когда зацепим, наддайте.

И действительно, Юдин ловко зацеплял дерево, в ногу толщиной, осью передка и командовал: «Наддай». Дерево скрипело и падало, вырванное с корнем. При этом он валил дерево в сторону, а не на лошадей. Это были сосны, у которых есть глубокий главный корень. Повалив несколько деревьев, мы вышли в мелколесье, где пошли, давя все кругом. Вскоре выбрались на лесную дорогу и смогли присоединиться к нашей кавалерии. Несмотря на все это, Бахмач мы все же взяли и расположились в нем на ночь.

Нападение

Очевидно, наше охранение было недостаточным, потому что ночью раздалась стрельба в самом городе. Мы вскочили, спешно поседлали, заамуничили и выкатились из города под роем пуль.

Отойдя немного, дивизия собралась, дождалась рассвета и повела опять наступление на город. Красные не выдержали и отступили. Мы заняли город и расположились по старым квартирам. На площади мы нашли трупы нескольких захваченных наших. Трупы были сильно изуродованы. Очевидно, их пытали.

Но на следующую ночь случилось то же самое. Правда, на этот раз охранение не прозевало. Но красные появились ночью, и нам пришлось без паники, но уйти из города.

Тогда мы рассердились. Дивизия ушла в какую-то деревню, где простояла весь день. Ночью же мы совершили глубокий обход и на заре были севернее Бахмача в тылу у красных. Красные нас прозевали, и наше внезапное появление вызвало у них невероятную панику. Несмотря на большие силы, красные не смогли организовать сопротивление. Боя, собственно говоря, не было, а было страшное избиение.

Белополье

Брат уговорил меня ехать в отпуск в Екатеринодар. Шапиловский меня отпустил. У меня было 800 рублей, и я считал себя богачом. Но цены так повысились, что через три дня я остался без копейки и был рад вернуться в батарею.

— Что скоро вернулись, господин поручик?

— Да, знаешь, денег не хватило. Там ведь за все надо платить и все очень дорого… И по вас соскучился, и по Дуре.

— Значит, в батарее-то лучше?

— И не сравнишь. Мы тут как у Христа за пазухой.

Дивизию регулярной кавалерии принял генерал Барбович, хороший начальник. Красные предприняли наступление от Путивля на Сумы. Наша дивизия двинулась из Конотопа и ударила им во фланг. Очень сильный бой разыгрался у Белополья. Красные несколько раз старались перейти в наступление. Обе наши батареи вели сильный огонь и с трудом сдержали красных. Пули летели роями. Бой был упорный и долгий. Тут был ранен Рыцарь. Брат его расседлал, думая, что лошадь погибла, но Рыцарь оправился, и через несколько дней брат мог опять на нем ездить. Стрельба была так сильна, что я взял у коновода Дуру и сел на нее, потому что я верил, что лошадь не будет ранена, пока я на ней сижу.

Тут пришлось увидеть ужасную рану. С позиции ехала рысью телега, на ней сидел молодой драгун-вольноопределяющийся. В обеих щеках его была дыра в кулак величиной, вероятно от осколка; нижняя челюсть перебита и отвисла, и левый глаз висел на длинной жиле снаружи. Тряска телеги была для него мучительна.