– Ладно, Делла, ступай. Потом поднимись наверх. Какой вашномер, мисс Прескотт?

– Триста девяносто один.

– Идемте, – скомандовал адвокат.

Джимми Дресколл запер дверь на ключ, предварительноудостоверившись, что в коридоре никого нет. Потом он обнял Риту Свейн.

– Не переживай, любимая, мы вместе, а это главное.

Мейсон подошел к кровати, опустился на нее и сказал соскучающим видом:

– Послушайте, ребята, передо мной не надо разыгрывать этукомедию.

– Какую комедию? – спросила Рита Свейн, резко поворачиваяськ нему.

– Изображать влюбленных. Понимаете, Рита, женщины – странныесоздания: ваша сестра может приревновать.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сами это отлично понимаете.

Мейсон заставил их всех ждать, пока он закурит сигарету,предложил поочередно всем сделать то же самое, спрятал свой портсигар. Наконецон сказал:

– В конце концов, я не миссис Надоеда.

Дресколл воинственно заявил:

– Мне не по вкусу подобные штучки! Может быть, высоблаговолите объясниться и извиниться?

– Пфа! Вы сами-то понимаете, что вы затеяли?

Розалинда Прескотт, до сей минуты стоявшая совершеннонеподвижно, сказала:

– По-моему, мистер Мейсон прав.

– Рози! – воскликнула Рита.

Дресколл не сводил глаз с адвоката.

– Я не думаю, что он прав. И мне не нравятся его манеры.

– Вы можете идти ко всем чертям, – с самой любезной улыбкойсказал Мейсон. – Как я понимаю, из-за своей смазливой наружности вы привыкливсю жизнь морочить женщинам голову. Сейчас вы попали в такую передрягу, чтопредпочитаете прятаться за юбки, чем откровенно во всем сознаться.

Дресколл сделал несколько грозных шагов к адвокату. Мейсонмедленно поднялся с кровати и насмешливо сказал:

– Вот, вот. Ничего более умного и придумать нельзя.Поднимете шум, сюда сначала явятся детективы из гостиницы, потом подоспеетполиция. Впрочем, это ничуть не хуже того, что вы до сих пор вытворяли!

Розалинда повисла на руке Дресколла:

– Джимми, перестань! Говорю тебе, успокойся! Сядь!

Рита Свейн, с негодованием глядя на адвоката, спросила:

– Как вы смеете разговаривать в таком тоне?

– Вы-то как раз должны это понимать. Для этого есть двепричины. Первая, что я очень не люблю, когда меня обманывают клиенты.

– Вас никто не обманывает!

– В самом деле? Когда вы мне рассказывали все эти небылицыпро миссис Надоеду, которая видела вас в объятиях красавчика, вы, видимо,принимали меня за неопытного мальчишку?

Он быстро повернулся к Розалинде:

– Мне кажется, что вы мне расскажете правду.

– Молчи, Рози! – истерически закричал Дресколл.

Мейсон холодно посмотрел на него и сказал:

– Я бы не стал так настаивать, если бы у вас были хотькакие-то шансы скрыть случившееся, но вы не смогли этого скрыть ни от меня, ниот окружного прокурора, который рано или поздно тоже нападет на ваш след.Продолжая играть в молчанку, вы только играете на руку прокурору. Какого чертавы не выложили мне с самого начала всю правду и не спросили у меня совета, чтопредпринять? Нет, вместо этого вы затеваете какую-то детскую игру, восхищаясьсобственной изобретательностью.

Розалинда удирает из дому, оставляя платье для Риты. Ритапереодевается, ловит канарейку, заканчивает подстригать ей коготки… Кого этодолжно было обмануть? Соседку?

– Вы правы, мистер Мейсон, – решительно сказала Розалинда.

Мейсон снова посмотрел на нее:

– Кажется, в конечном итоге мы с вами все-таки найдем общийязык. Расскажите, что же произошло. И побыстрее. У нас мало времени. Вашасестра хорошенько наследила. Я воспользовался этим. То же самое могут сделать идругие.

Дресколл вздохнул, открыл было рот, чтобы что-то сказать, ноМейсон прикрикнул на него:

– Помолчите, Дресколл!

Розалинда заговорила быстрыми, отрывистыми фразами:

– Я всячески боролась со своим мужем, ведь он хотелразвестись со мной. Он нашел письмо, которое мне написал Джимми. Письмо можнобыло понять двояко. Он предпочел худшую интерпретацию. Ушел, чтобы поехать кадвокату. Я перепугалась и допустила ошибку. Позвонила Джимми, рассказала ему,что случилось, предупредила, что уезжаю. Джимми примчался, возбужденный допредела. Он привез с собой пистолет. Ему казалось, что мне необходимо оружие,чтобы защищаться от Вальтера. Вальтер действительно не раз грозился меня убить,если я только суну нос в его дела.

– Вы рассказали и об этом Дресколлу?

– Да. По телефону.

– О'кей. Значит, Дресколл считал, что вам грозит опасность.Не исключено, что он был прав. Продолжайте.

– Как я уже сказала, приехал Джимми. Мы были в солярии. Япыталась спокойно поговорить с ним обо всем. Но Джимми окончательно потерялголову, схватил меня в свои объятия, и я…

– Да, понятно. Миссис Надоеда достаточно красочно описалаэту сцену.

– Как это все выглядело в ее изложении?

– Достаточно красноречиво. Очень страстная сцена.

Розалинда сказала со вздохом:

– Это правда.

– Умница, – кивнул Мейсон, – рассказывайте дальше.

– Джимми сказал, что я должна уехать и что он закажет местана самолет. Потом произошла автомобильная авария. Джимми выскочил, помогположить пострадавшего в кузов фургона. После этого он вернулся, и тут только ясообразила, что его могут вызвать в качестве свидетеля. Машина Джимми стояла впереулке. Я велела Джимми немедленно уходить, а сама должна была собратькое-что из вещей и тоже уйти из дома. Джимми не хотел оставлять меня одну. Янастаивала. И тогда Джимми отдал мне свой револьвер на случай, если Вальтернеожиданно вернется и начнет по-настоящему скандалить. Я говорила ему, что мнене нужно оружие, я и пользоваться-то не умею им, но он все-таки убедил меня,что это совершенно необходимо. Я спрятала его в бюро, я точно знала, чтоВальтер в него никогда не заглядывает. Я взяла револьвер только для того, чтобыуспокоить Джимми. После этого он перестал спорить и ушел. Временами он бываетневероятно упрям.

– Что было потом?

– Вот тут-то я заметила, что миссис Надоеда следила за нами.Одному богу известно, сколько времени она находилась «на своем посту».Возможно, с самого начала. Джимми же со своим глупым упрямством тоже упустилдрагоценное время и нарвался-таки на транспортную полицию, явившуюся расследоватьаварию. Они записали его имя и адрес, сверившись с его документами,оставленными в машине. Я поняла, что нам не отвертеться.