– Вообще-то, я первым людей не бью – это мое правило. Но первым начал ты. Один – один.

И Михаил с Николаем, не оглядываясь, пошли к машине.

* * *

За окном уже почти стемнело. Погруженный в свои мысли Ставицкий стоял у окна и смотрел в темное беззвездное небо. Он вспоминал.

…Вот у входа в Институт Информационных Технологий стоят молодые Николай, Вера и Слава Тыквин.

«Сейчас ты развернешься и пойдешь прямо к метро»…

Удар о столб… Еще один…

«Ну, хватит, не издевайся», – это Вера.

«Столб можно обойти», – усмехается Николай.

* * *

Ставицкий вышел на сцену в пустом полутемном зале ДК и остановился, запрокинув голову. В дежурном освещении он осмотрел железные балки под потолком, осветительные приборы, несколько скрепленных между собой тяжелых железных блоков…

Виктор направил цепкий взгляд на веревку – в том месте, где она соединялась с блоками. Глаза его помутнели, на лбу и висках выступили капли пота, но вот, наконец, железные блоки чуть опустились – буквально на пару сантиметров…

Ставицкий моргнул, и блоки остановились.

Он выдохнул и криво усмехнулся.

Ставицкий зашел в гостиницу первым, а за ним – Мальков и Гузак. Все трое остановились, увидев сидящих в креслах Арбенина и Зубарева.

Николай встал и шагнул навстречу:

– Все? Успокоился?.. Можем поговорить? Поверь, я не меньше твоего хочу жить мирно. Всегда можно договориться.

– Ну да… «Только б не было войны», – Ставицкий улыбнулся. – Войны не будет, Коля. Хочешь предложить мир на своих условиях?

– Это не условия – просьба, – мягко поправил Арбенин.

– Завтра к семи подъезжай в ДК, к служебному входу. Я дам тебе десять минут в своем выступлении – считай это жестом доброй воли… Потом посидим в ресторане, все обсудим.

Мальков непонимающе уставился на Ставицкого, а Гузак оживился:

– На сколько столик заказывать?

Но Ставицкий уже двинулся к лифтам, и его помощникам остается только следовать за ним.

– Как-то все подозрительно гладко – не кажется? – поинтересовался Зубарев, подойдя к Арбенину.

– Посмотрим, что он нам завтра скажет…

* * *

Ставицкий – в домашней одежде, слегка пьяный – открыл дверь своего роскошного двухкомнатного номера и увидел Малькова.

– Тоже не спится?

Мальков, неопределенно мотнув головой, шагнул в прихожую и заметил на журнальном столике початую бутылку коньяка и стакан.

– Когда не спится – сложно не спиться! – кивнул Ставицкий.

– Он показал силу, – Мальков не обратил внимания на шутку, – поставил условие… Мы согласились на переговоры… Извини, Витя, но это неправильно.

– А что нам остается? – раздраженно бросил целитель. – Пусть ездит за нами, выступления срывает?

– Только все отладили – и какой-то мудило хочет откусить наш «кусок пирога»?!

– Как ты говорил? «Ты командир – тебе решать». Мне это больше нравилось.

– Мы теперь коммерсанты, Витя! Они такие дела не прощают!

– Иди, спи, – Ставицкий вздохнул и, выпроваживая Малькова, улыбнулся через силу: – Может, еще все рассосется. Жизнь – такая штука, мало ли что может случиться…

Когда бутылка коньяка опустела, Ставицкий позвонил по телефону.

– Как ты?

– Все хорошо. Денис здоров…

– Виделась с ним? – послушав несколько секунд, Виктор криво усмехнулся. – И что, твой Арбенин получил то, за чем приходил?

– Я не знаю, зачем он приходил. Видимо, поругаться: стал кричать – я его выгнала… Он знает, что Денис – твой сын.

– Все еще любишь его?

Вера помолчала, потом тихо произнесла:

– Витя, ты пьян. Ложись спать.

– Не хочешь со мной говорить? А с ним? С ним хочешь?! Только ведь жизнь такая штука – никакой экстрасенс не угадает! Вдруг ему завтра кирпич на голову свалится? Или еще что-нибудь?.. И все! Не будет его… А я буду! Я всегда буду!

Из трубки послышались короткие гудки.

…Денис лежал в своей постели и ждал маму.

– Папа звонил?

– Папа. Тебе привет передал.

– Ничего он не передал… Я же знаю, когда ты обманываешь.

– Передал, – устало сказала Вера. – Спи!

– Когда ты обманываешь, у меня вот здесь как будто что-то стучит…

Вера, которая уже ложилась в свою постель, обернулась и растерянно посмотрела на сына, который тер висок. Она подошла к Денису, присела на край кровати.

– Ну что за глупости?.. Тебе просто кажется, что я обманываю.

– Я знаю, – настойчиво повторил мальчик.

Вера глубоко вздохнула, закрыла глаза и крепко обняла сына.

* * *

Настя сидела в монтажной одна и просматривала запись своей беседы с профессором Голиным.

«Во время этих экспериментов Виктор Ставицкий хоть как-то проявил свои уникальные способности?»

«Он пытался двигать предметы, читать мысли, даже изменять кислотность растворов…», – пожал плечами профессор.

«Но всегда что-то мешало?»

«Говорил, люди вокруг не дают сосредоточиться… Принес пленку, где он дома, один, «оживил» увядший цветок…»

«Дома? Один? – Настя тонко улыбнулась. – Очень удобно!.. Валерий Максимович, скажите честно: вы же понимаете, что Ставицкий – мошенник?»

«Я не могу этого утверждать…»

Настя остановила запись, уловив, что в монтажную кто-то зашел. Глеб Стукалов в модном летнем костюме кивнул на экран:

– Ну, как твоя «бомба»? Скоро взорвется?

– Работаю… Мне бы еще пару недель?

– Сколько?! – Стукалов взмахнул рукой и покачал головой. – Ты у «бомбы» часовой механизм подкрути – через три дня должна сдать репортаж. Не сдашь – закрываем тему.

Настя уныло отвела взгляд.

– Домой едешь? – более мягко спросил Глеб.

– В ближайшие три дня вряд ли…

* * *

Настенные часы показывали без пяти восемь.

На кухне суетился Юра Арбенин: заварил чай, нарезал хлеб и сыр, поставил на стол масленку, сахарницу…

– Это не считается! Мы договаривались на совместный ужин, а это – завтрак.

– Да-да, не считается! – рассеянно отозвалась Настя. – Не отвлекайся, думай: что у нас еще есть?