— Арсюша…

— Он в зале, грызет что-то.

— Например, что? — насторожилась Рита.

— Такую странную фиолетовую ерунду.

— А, это прорезыватель, — облегченно выдохнула она. — Он его часто грызет, особенно когда зубки режутся.

— По-моему, он все грызет, что ему под руку попадается, — с усмешкой заметил Марк. — Ладно, мне пора. Что ты будешь делать с коляской? Я только вечером вернусь.

— Ничего не буду делать. Просто на руках его вынесу на улицу и вокруг дома походим.

— Хорошо, — Марк задумчиво потер гладко выбритый подбородок (и когда только успел?), и Рита вдруг прилипла взглядом к его длинным аккуратным пальцам, потом к красиво очерченному подбородку, потом ниже — туда, где в расстегнутом вороте рубашки была видна крепкая смуглая шея. И почему-то вид этой шеи вызвал у нее поток странных мыслей и темных, словно глубокая вода, желаний. Например, захотелось проверить, насколько гладкая там кожа и сильнее ли там, в ключичной ямке, тот приятный терпкий запах, который еле уловимо ощущается от Марка.

— …завтра днем, нормально? — вдруг услышала Рита обрывок фразы и с ужасом поняла, что понятия не имеет, о чем ее спросил Марк. Залипла на него и отключилась. Вот же дурочка!

— Прости, э-э-э, я задумалась. Что ты сказал?

— Что завтра днем приедет клининг.

— Хорошо.

— И завтра я буду дома, можно будет погулять нормально — я вытащу и занесу потом обратно коляску.

— Хорошо.

— В магазине нужно будет что-то купить?

— Хорошо.

— Рита?

— Э, прости, я еще не совсем проснулась. Надо, наверное. Я подумаю.

— Напиши мне, — велел Марк. — А, да… — он неожиданно замялся. — Слушай, тут такое дело. Я не успел купить себе еды на сегодня и немного съел то, что было в холодильнике. Надеюсь, ты не сильно против.

Вчера вечером или сегодня утром Рита взбесилась бы от такой беспардонности. Но сейчас, когда Рихтер дал ей поспать, она готова была сменить гнев на милость и поделиться своей едой.

— Я не против.

— В общем, если надо что-то купить, напиши, — повторил Марк. — Я куплю.

— Да, я поняла.

Было что-то странное в том, чтобы вот так вот стоять друг напротив друга и обсуждать совершенно банальные бытовые вопросы. Еду, клининг, прогулки с ребенком…

Будто бы они семейная пара, а не чужие люди, по случайности оказавшиеся на месяц в одной квартире.

— Пока.

— Пока, — отчего-то смущенно ответила Рита.

Марк заглянул в зал, помахал племяннику, влез в свои щегольские лоферы и удалился по неведомым, но очень важным делам. Рита, кстати, довольно смутно представляла, чем он занимается в Америке и что за встречи у него тут. Марта никогда не рассказывала, а Рита не особо и интересовалась раньше. Надо будет хоть спросить при случае.

— Привет, зайка, — Рита села на ковер к Арсюше и обняла его. — Как дела? Что вы делали с дядей Марком сегодня?

— Ка, ка, ка!

— Играли, понимаю. И представляю, какой у тебя в комнате теперь бардак! И на кухне, наверное, тоже!

Но, к огромному удивлению Риты, ее ожидания не оправдались. В детской все игрушки лежали на своих местах, железная дорога вернулась обратно в коробку, а на кухне вся грязная посуда была аккуратно сложена в посудомойку. И даже стол, и детский стульчик, судя по всему, были протерты и сияли чистотой.

— Вот блин, — пробормотала Рита, — а ты, Рихтер, оказывается, полезный в хозяйстве. Кто бы мог подумать.

А потом она открыла холодильник и удивилась еще раз. Потому что обтекаемая формулировка Марка «немного съел» по факту выражалась в том, что половину сковородки котлет как корова языком слизнула.

Рита вздохнула и села писать список того, что надо будет купить, потому что на ужин того, что осталось, явно не хватит. Особенно если прожорливый Марк снова совершит набег на холодильник.

Вечером Рихтер заявился в дом с гигантскими пакетами из самого дорогого в городе супермаркета. Судя по всему, скромный список, отправленный ему Ритой, он умножил то ли на два, то ли на три.

— И куда нам столько еды? — выгнула бровь Рита, когда он с гордым видом сгрузил пакеты на кухне. Ну прям добытчик, честное слово.

— Я много ем.

— Я заметила, — хмыкнула Рита.

Она разобрала покупки, обнаружив там, кроме того, что она просила, еще всякую приятную, но дорогую ерунду: клубнику, манго, какой-то странно пахнущий сыр в красивой упаковке, явно недешёвый шоколад… И несколько упаковок готовой еды все из того же супермаркета. А вот это он зря. Готовили там очень и очень средне, несмотря на высокий ценник. Лучше бы шаурму взял в ларьке за домом — и то вкуснее было бы.

Но дело его, как говорится.

Рита зевнула: она реально умоталась за сегодня. Арсюша распробовал все прелести вертикального положения в пространстве, поэтому ползать его величество больше не желало, а желало ходить, так что пришлось и на улице, и по дому водить его за ручки, отчего спина ныла так, будто Рита не с малышом возилась, а фуру весь день разгружала.

— Дя-дя-дя!

Рита повернула голову. На пороге кухни стоял Марк, уже успевший переодеться, а на руке у него восседал счастливый Арсений и жевал рукав его футболки.

— Что ты сказал? — не поверила Рита.

— Дя-дя! — повторил он, глядя на Марка влюбленным взглядом.

— Обалдеть! — выдохнула Рита. — Вот же ты везучая сволочь, Рихтер! И попробуй только Марте сказать об этом. Она ужасно расстроится.

— Почему? — не понял Марк, аккуратно высвобождая измочаленную ткань из цепкого маленького рта.

Рита вздохнула. Иногда тот бывал удивительно тупым.

— Это его первое слово, — пояснила она. — Арсюша даже «мама» еще не говорил.

Марк ожидаемо засветился от гордости.

— Красавчик, — потрепал он племянника по светлой макушке. — С меня тачка тебе на совершеннолетие.

Рита фыркнула.

— Если доживешь! Тебе к тому времени уже под полтинник будет.

Лицо у Марка закаменело, и Рита, вдруг сообразив, что она ляпнула, мысленно застонала. Шутка про «не доживешь», конечно, отлично подходит для того, кто трагически потерял обоих родителей. Просто лучше некуда. Ну что она за человек, а? Ни ума, ни такта.

— Прости, — быстро сказала она. — Я не подумала.

— Все нормально, — через силу улыбнулся Марк. — Ты, собственно, и не обязана об этом думать.

Рита неуклюже кивнула. Чувствовала она себя все равно ужасно.

— Кушать хочешь, Арсюш? — спросила она у малыша, пытаясь сгладить повисшую в воздухе неловкость. Тот радостно заугукал. — Вот и хорошо. Поужинаем, поиграешь немного и пойдем умываться.