Рафик сел на диван, снял свой официальный головной убор и пояс, на котором висел его ятаган, и положил и то и другое рядом с собой. Он не видел Стефани десять дней. Десять дней с тех пор, как он вернулся во дворец из оазиса вне себя от гнева и возмущения. Она заставила его согласиться с тем, что он не должен отвлекать ее от работы. У него было достаточно времени, чтобы остыть и успокоить и свой пыл, и свою злость. Стефани Дэрвилл оказалась именно тем, кем представлялась, – отличным ветеринаром, и это все, что ему нужно. И все же он никак не мог забыть тот поцелуй.

Вспоминала ли она об этом? Ее ответ ясно давал понять, что она хотела его так же сильно, как он хотел ее. Почему такая чувственная женщина решила посвятить свою жизнь животным? В самый первый день она сказала, что предпочитает лошадей людям, но он принял это за шутку. И еще Стефани сказала, что она «не такого сорта женщина», и, хотя он не назвал бы ее поцелуи поцелуями опытной, искушенной женщины, они не были поцелуями девственницы. Так что же она за женщина?

Женщина, целовавшая его так жарко и сладко. Женщина, чья улыбка проникала в самое сердце. Чей голос позволял представить ее роскошное нагое тело распростертым на шелковых простынях. Чувствовать запах, определенно говоривший о возбуждении женщины. Ощущать этот не сравнимый ни с чем трепет предвкушения прежде, чем он входил в нее, и потом, когда ее удовлетворенная влажная плоть…

Рафик печально тряхнул головой. Стефани Дэрвилл здесь, чтобы заниматься его лошадьми, но он больше не мог делать вид, что он не хочет, чтобы она занялась и им тоже. Она напомнила ему о порочных радостях плоти, об удовольствиях соития, не связанного с исполнением супружеского долга. Невозможно, чтобы эти фантазии были удовлетворены, но что плохого в том, чтобы предаваться им! И нет смысла отрицать, что, кем бы она ни была, Стефани Дервилл – потрясающая женщина.

Вернувшись жарким вечером из конюшен, Стефани обнаружила на своем диване целую груду нарядов. Аида работала быстро. И со знанием дела. Наряды выглядели простыми и практичными, как просила Стефани, но в то же время все творения хозяйки гарема отличались очевидной женственностью и изысканностью. Здесь имелось несколько туник в стиле мужской рубахи, которые Стефани могла надевать для работы в конюшнях, и свободные муслиновые платья с длинными рукавами и высоким воротом нежных оттенков кремового, лимонного, мятного и небесно-голубого цвета. Две белые муслиновые накидки с подходящими к ним головными уборами для защиты от песка во время конных прогулок по пустыне и несколько шелковых шарфов, чтобы завязывать их. Белье из чистого шелка было шокирующе прозрачным. Легкие брючки и сорочки, отороченные кружевом, заменяли ее плотные нижние юбки и корсеты.

Стефани приподняла обновки и, отпустив, смотрела, как они нежным облаком снова опустились на диван. Простая одежда подходила для конюшен, как она просила, но эти наряды сильно отдавали гаремом. Она заметила еще несколько вещей, которые не заказывала. Легкое шелковое платье, казалось, сотканное из всплесков розового, светло-вишневого, фуксии, лавандового и лилового, с длинными рукавами, разрезанными так, чтобы обнажать плечи, поясом с кисточками и длинной вуалью, которую при желании можно закалывать наподобие мантильи. К нему прилагались розовые тапочки, украшенные серебряными колокольчиками. И еще платье, которое можно надевать поверх туники, чтобы придать наряду большую официальность. Оно было бутылочно-зеленого цвета, узкое в талии, расшитое по рукавам и подолу симметричным узором в рыжих тонах английских осенних листьев, напомнившим Стефани плиточный потолок в столовой Рафика.

Рафик… Она знала, что он вернулся во дворец. И подозревала, что Фадиль уже доложил ему обо всем самым подробным образом. Наверное, теперь ее будут держать на расстоянии. Вот и хорошо, подумала она, поскольку это означало, что она лишается возможности сделать очередную глупость. И возможности проверить, насколько сильно она преувеличивала эффект того поцелуя. Как и предлога, чтобы снова поцеловать Рафика.

Стефани быстро разделась и, подхватив банный халат, направилась в ванную комнату, где ее ждала ванна. Погрузившись в теплую воду, она закрыла глаза и попыталась отрешиться от всяких мыслей. Однако это оказалось бесполезно. Картина, которая притаилась в ее сознании, была слишком соблазнительна. Перед ней возник Рафик с его греховной улыбкой. Его руки обнимали ее за талию. Губы прижимались к ее губам. Она чувствовала прикосновение его языка. Ощущала вкус его губ. Его мягкие, как шелк, волосы. И упругое тело.

Тело Стефани напряглось в ответ. Не от испуга, а от предвкушения. И снова это чувство, словно она стоит на краю пропасти. Снова это ощущение жара, растекавшегося по всему телу. Что это? Томление? Желание? Отчаянная потребность прикасаться к нему, гладить, чувствовать, как ходят под кожей его крепкие мускулы. И чтобы он прикасался к ней, гладил ее, чтобы она чувствовала его руки на своем нагом теле.

Стефани села в ванне, взяла свежий кусок оливкового мыла, которое Аида приносила ей каждый вечер, и начала мыться. Что с ней не так? Воспоминание о тех поцелуях должно вызывать стыд, а не томление и желание большего. Что бы ни говорили, она не была распутницей, так почему ее тело снова пыталось обольстить ее и заставить вести себя как шлюха? Порядочные женщины не жаждут поцелуев. Они не наслаждаются ими. Они не чувствуют себя разочарованными, когда то, что обещали эти поцелуи, не сбывается.

Но поцелуи Рафика – совсем другое дело. Его пыл был сдержанным, он держал его под контролем. Его поцелуи уговаривали и манили, как будто они смысл, а не прелюдия. И конечно, поцелуи Рафика были совсем не такими, как поцелуи Руперта.

Руперт!

Стефани вылезла из ванны и начала ожесточенно вытираться. Она не позволит его имени отравлять ее новую жизнь. Крепко обхватив себя руками, она с силой зажмурила глаза. Она не распутница, что бы ни шептали по углам сплетники. Она просто дура, которая пожертвовала своей репутацией ради мужчины, не проявившего к ней уважения. Но она не позволит, чтобы это унижение преследовало ее здесь. Ни за что!

Вернувшись в спальню, Стефани увидела Аиду, поджидавшую ее в большом волнении.

– Его королевское величество требует вашего присутствия в зале собраний. Немедленно, мадам. Какой из ваших новых нарядов вам бы хотелось надеть?

Стефани выбрала красивое вышитое зеленое платье поверх мятной туники. Надев на ноги тапочки из мягчайшей кожи, она бесшумными скользящими шагами пошла по мраморному полу. Без сдавливавшего тело корсета она ощущала себя как-то странно. Казалось, отдельные его части двигаются, как хотят. Шелковая ткань белья отвлекала непрерывными поглаживающими касаниями.

Аида объяснила ей, что зал собраний – это место, где Рафик занимается государственными делами. Сегодня был один из четырех дней в году, когда старейшинам деревень разрешалось являться к принцу с прошениями. Прием начинался на рассвете и только что закончился. Стефани приготовилась увидеть официальное помещение, похожее на королевскую приемную, но, когда перед ней распахнулись двойные двери, она охнула от изумления.