Конечно нет. Она смущенно и виновато уставилась на него, не говоря ни слова.

– Что вы воображаете, я сделаю, если вы меня оттолкнете? – спросил он более мягким тоном. – Забудем на минуту, что я всего лишь поцеловал вас, не более. Неужели вы думаете, я рискну надеждами всего королевства, своей репутацией, своей торжественной клятвой и просто уволю вас? Мое влечение к вам как к женщине не угрожает моему уважению к вам как к ветеринару.

Стефани почувствовала, как жаркая краска стыда поднимается из груди к шее, чтобы потом выступить на щеках. Не решаясь заговорить, она потупилась и, крепко сплетя пальцы, покачала головой. Горло свело. Она понимала, что должна что-то объяснить, но сама мысль о том, чтобы рассказать ему постыдную правду, казалась совершенно невыносимой.

– Я уважаю вас как своего главного ветеринара. Я поцеловал вас, потому что, хотя вы мой главный ветеринар, я, похоже, не в силах устоять перед вами и потому что думал, что вы тоже этого хотите… Но вижу, мне не следовало этого делать. – Рафик вздохнул, теребя высокий ворот своей парадной туники. – Когда вы поцеловали меня, я забыл, что вы неопытны.

– Я неопытна, но не невинна и так же, как вы передо мной, не могу устоять перед вами… – Стефани резко замолчала от смущения, поскольку никак не ожидала от себя этих слов. Выходит, она не так хорошо училась на своем опыте, как ей казалось.

В сгущавшихся сумерках читать становилось все труднее. Стефани со вздохом развязала шарф, который не давал волосам падать вперед, и закрыла «Полный справочник по лечению лошадей». Она перечитывала его на случай, если упустила что-нибудь существенное. Но нет. Ее потрепанный экземпляр «Наставлений для коновалов, приписанных к британской кавалерии и управлению артиллерийской службы», как всегда, только раздражал своими устаревшими лекарствами и методами, способными скорее убить, чем вылечить. Просмотрев свои рукописные записи, она смирилась с мыслью, что на данный момент сделала все, что могла. И самое разумное – пойти лечь спать.

Захватив фонарь, Стефани вышла из маленького кабинетика, который себе устроила, и направилась в главный блок, где, пройдя мимо ряда отсеков, дошла до стойла Шерифы. Кобыла фыркнула и, взяв финики, которые ей принесла Стефани, надменно вскинула голову. Два года назад ее хозяйка, принцесса Эльмира, умерла.

– Ты еще тоскуешь о ней? – шепотом спросила Стефани. – А Рафик?

«Я не люблю возвращаться в прошлое», – сказал он вчера. В этом отношении они были похожи, хотя их мотивы не имели ничего общего. Рафик пережил трагедию, тогда как ее прошлое просто вызывало отвращение, а стыд усугублялся пониманием, что в своем падении виновата только она сама. Она позволила себе потерять голову от красивого мужчины, обратившего на нее внимание. Она позволила себе поверить его чарующим словам о любви. Но не удосужилась подумать о несоответствии их положения в обществе. И вот сейчас здесь она снова потеряла голову, потому что на нее обратил внимание еще более красивый мужчина, чье положение настолько выше ее собственного, что даже смешно.

Стефани дала Шерифе еще один финик. Она воображала, что у них с Рупертом любовь. С Рафиком таких иллюзий не возникало. Сама мысль об этом казалась совершенно невозможной. Рафик достойный и честный человек. И, несмотря на внешнее сходство между этими ситуациями, как и между этими двумя людьми, в них не было ничего общего.

Она никогда и ни за что не будет настолько глупа, чтобы вообразить, что может стать для него чем-то иным, кроме главного королевского ветеринара. И это делало ситуацию и проще, и безопаснее… при условии, что она будет всегда об этом помнить.

Выйдя из конюшен, Стефани пустилась в долгий обратный путь во дворец, наслаждаясь прохладным ночным воздухом и яркими звездами, сверкавшими над пустыней. Внезапно ее остановил надсадный кашель, доносившийся из загона с мулами.

Когда среди ночи его разбудил один из приближенных слуг, Рафик понял, что это может означать только одно. Новую вспышку болезни.

– Я не хотел, чтобы вас беспокоили, господин, – сказал слуга, – потому что сейчас речь идет не о ваших чистокровных скакунах, а об обычном муле. Однако ваш главный королевский ветеринар настаивала, чтобы вас разбудили.

Если бы не тревога из-за нового случая болезни, Рафик, пожалуй, даже улыбнулся бы, услышав это. Стефани наверняка не настаивала, она требовала. Быстро надев одежду для верховой езды, он прошел по безмолвному спящему дворцу и через двор направился к конюшням. Новое доказательство того, что болезнь никуда не делась, камнем легло на сердце. Было бы неправильно ждать слишком много от первой встречи Стефани с болезнью. Он мог лишь надеяться, что ее не ждет полный провал.

Во дворе конюшни горел факел. По команде Стефани больное животное перевели в отдаленный бокс. Когда Рафик подошел к группе притихших работников, столпившихся у входа в бокс, до него донесся зловеще знакомый звук тяжелого дыхания мула, перемежающийся сухим кашлем.

Стефани стояла возле головы мула, пытаясь его успокоить. Когда Рафик тихо закрыл за собой дверь, она подняла глаза.

– Слава богу. Они сказали, что я не должна вас беспокоить, поскольку это всего лишь мул, но я знала, что вы захотите быть здесь, и кроме того, мне нужно, чтобы вы подтвердили, что симптомы те же.

На ней была простая белая туника, похожая на его собственную. Волосы спадали вниз, закрывая плечи.

– Рафик? Вы видите эту припухлость и покраснение вокруг глаз? Выделения из носа и лихорадку? Хотя состояние не такое тяжелое, как вы описывали…

– Кашель точно такой же. И затрудненное дыхание. У меня нет сомнений, что это очередной случай той же болезни. Что вы посоветуете делать?

– Ничего, – сказала Стефани после долгой напряженной паузы. – Ясим перепробовал все стандартные средства и ничего не добился. Он действовал очень тщательно, но очевидно, что мы имеем дело с чем-то совершенно новым, – осторожно добавила она. – Мне пришла в голову одна вещь, которую мы еще не пробовали, – позволить природе действовать самой и не вмешиваться. Бедному Баталю понадобятся все силы, чтобы справиться с лихорадкой.

– То есть ничего не делать!..

– Иногда это самое лучшее, особенно если причина болезни нам неизвестна. Мы можем успокаивать его, охлаждать и не давать ложиться, чтобы он продолжал бороться. Поверьте мне. – Она ненадолго отвлеклась от своего пациента и посмотрела на Рафика. – Рафик, я не стану пичкать его порошками или пускать ему кровь только для того, чтобы продемонстрировать вам, что я хорошо разбираюсь в традиционных методах лечения. Возможно, Баталь оправдает свое имя, докажет, что он герой, и выживет. Возможно, нет. Но в худшем случае мы исключим этот подход как метод лечения, не доставляя ему лишних страданий.

Она не соглашалась с ним и не пыталась его обмануть. Она не давала ложных обещаний, но это само по себе вселяло надежду. Рафик кивнул в знак согласия.

– Пустите, дайте мне, – сказал Рафик, беря у нее поводья. – Поверьте, я тоже знаю, что делаю, – добавил он, когда ему показалось, что она собирается возразить.