обещает 9,7 миллиарда людей, а к 2100-му – 10,4. Две трети населения планеты живут в странах, где рождаемость уже опустилась ниже уровня воспроизводства; много детей по-прежнему заводят только в бедных регионах, таких как Африка к югу от Сахары, но даже там их количество довольно быстро снижается. В 1950 году средняя рождаемость в мире составляла 5 детей на женщину, а теперь только 2,3 ребенка. В богатых странах ключевым механизмом поддержания численности населения давно уже стала иммиграция, а не рождение новых детей, и с каждым десятилетием ее относительная значимость будет только расти. Потому что люди нужны, и от них много пользы. Если население стареет и сокращается, это порождает замкнутый круг: немногочисленные граждане трудоспособного возраста должны посвящать все больше усилий поддержанию нормального уровня жизни пожилых людей, и от этого у них остается все меньше желания брать на себя дополнительную нагрузку деторождения [52]. Чем выше средний возраст горожан, тем сильнее потребность в развитой системе медицинской помощи. Вклад пожилого человека в глобальное потепление также оказывается заметнее, чем у молодого, потому что он активнее отапливает (или охлаждает) свой дом и чаще пользуется автотранспортом. При этом избытку денег у людей, живущих на одну пенсию, взяться неоткуда, так что в обществе, состоящем преимущественно из пожилых, оказывается невыгодным открывать рестораны или художественные галереи. Да и вообще, чем больше людей, тем разнообразнее становится культурная среда: если ваши концерты альтернативной музыки согласен посещать за свои кровные денежки лишь один человек из 10 тысяч, то в Москве вы ими прокормитесь, а вот в Вологде придется искать себе нормальную работу. Но главное, что многочисленное население способствует развитию не только искусства, но и любых изобретений, технологий и инноваций, в том числе и таких, которые снижают углеродный след, или препятствуют загрязнению почвы, или помогают прокормить человечество. Это происходит за счет целого ряда причин, усиливающих друг друга: если где-то живет миллион человек, то выше вероятность, что среди них найдется талантливый изобретатель; что будет экономическая возможность строить лаборатории, занимающиеся специфическими проблемами; но главное – что найдется достаточно потенциальных потребителей, чтобы внедрение нового достижения человеческой мысли оказалось оправданным. Принципиальное отличие идей от предметов заключается в том, что они легко тиражируются, и, соответственно, более многочисленное население получает от них суммарно гораздо больший выигрыш [53].

Итак, от каждого нового человека есть вред (он создает нагрузку на планету) и есть польза (он поддерживает экономику). В конечном счете это вопрос баланса. Не очень много смысла в производстве людей вообще, хоть каких-нибудь, лишь бы было; однако вполне может быть смысл в увеличении человеческого капитала, в выращивании тех, кто получит хорошее образование, и будет много зарабатывать, и вести здоровый образ жизни, и что-то изобретать, и жертвовать деньги на благотворительность, и способствовать увеличению общественного блага. Очевидно, что предсказать результат заранее применительно к конкретному ребенку мы не можем, но статистически чаще достигают успеха люди, выросшие в семьях с более высоким социоэкономическим статусом. Так что если вдруг вы человек благополучный и у вас, скорее всего, будут ресурсы на то, чтобы вкладываться в ребеночка больше, чем это делает средний человек на планете, то вполне можно надеяться, что и ребеночек у вас получится благополучный.

Тут вспоминается, конечно, бородатый анекдот о том, что человек, переезжающий из Санкт-Петербурга в Москву, делает хорошее дело, поскольку повышает средний IQ обеих столиц. Можно ли применить эту же логику к нам, отваживающимся покинуть лагерь чайлдфри и приобщиться к тихим радостям семейственности?

4. Дал Бог зайку – даст и лужайку?

Вы наверняка много раз слышали, что существует гендерный разрыв в заработной плате. В Соединенных Штатах средняя зарплата женщины составляет 83 % от мужской, а в России вообще 72 % [54, 55].

Но есть и хорошие новости. Во-первых, этот разрыв сокращается – хотя и медленно, но неуклонно. Полвека тому назад средняя женская зарплата в США составляла всего 60 % от мужской. Доход связан с уровнем образования, а по этому показателю женщины не просто догнали, а уже перегнали мужчин. В России диплом о высшем образовании (от бакалавриата включительно) имеют 58 % женщин и только 45 % мужчин. В Америке процент людей с бакалаврским образованием чуть выше среди мужчин, но дальше соотношение меняется: степенью магистра или PhD могут похвастаться 13 % американцев мужского пола и 16 % их соотечественниц. Раньше так не было, в США это опережение среди женщин стало регистрироваться только с 2011 года. А доходы подтягиваются вслед за образованием постепенно, поскольку важно и накопление профессионального опыта.

Во-вторых, на профессиональный опыт, естественно, влияет личный выбор. И разрыв в доходах в большой степени обусловлен тем, что именно на женщин приходится основная нагрузка в семейной жизни. В Швеции, например, средняя зарплата в час составляла (несколько лет назад) 221 крону для мужчин и 181 для женщин[11] [56]. Но эта разница полностью исчезает, если сравнивать друг с другом только одиночек (и слабо выражена, если сравнивать тех, кто живет в парочках, но без детей). Обрастая семьей, женщины начинают отказываться от сверхурочной работы и реже ездить в командировки, что негативно отражается на заработке, причем в большей степени для тех, кто работает на престижных и ответственных должностях. С другой стороны, в Швеции у матерей оказывается в среднем больше подчиненных, чем у бездетных женщин (причем столько же, сколько у бездетных мужчин! А больше всего – у отцов).

Размер штрафа за материнство (это устоявшийся термин, motherhood wage penalty) сильно варьирует от страны к стране. В России, по статистике ООН, женщины с детьми зарабатывают на 15 % меньше, чем бездетные, в Турции разрыв составляет целых 30 %, а в Канаде всего лишь 1 % [57]. В среднем на основе анализа 39 исследований из 18 стран получается, что матери единственных детей зарабатывают на 3,8 % меньше бездетных женщин, а каждый следующий ребенок ведет к потере еще 3,6 %. При этом в случае единственного ребенка падение в доходах сильнее ассоциировано с личными выборами женщин (став матерями, они чаще предпочитают должности с меньшей нагрузкой), а вот если детей несколько, то на первый план выходит объективное отставание в профессиональном опыте [58]. Бывают страны, в которых матери зарабатывают в среднем больше, чем бездетные женщины (или же разница так мала, что в разных исследованиях, в зависимости от выборки, сдвиг наблюдается то в одну, то в другую сторону) – к ним относятся, например, Франция, Украина и Армения. Исследователи обычно предлагают две группы объяснений: во-первых, штраф за материнство минимален в тех странах, где декретный отпуск относительно короткий, а система яслей,