детских садов и тому подобной государственной поддержки материнства развита очень хорошо, и, соответственно, женщина не исчезает надолго с рынка труда. Во-вторых, есть и противоположные механизмы: если в какой-то стране работающих матерей в принципе не очень много, так как общество скорее ожидает, что они останутся дома с деточками, то те немногие, кто все же вышел на работу, будут высокомотивированными профессионалами, и заработки у них, соответственно, окажутся высокими по сравнению со среднестатистической женщиной, пусть и бездетной.

Степень выраженности (и само существование) штрафа за материнство отличается не только между разными странами, но и между разными социальными группами. Многое зависит и от методологии исследования, способа распределения испытуемых по категориям, критериев оценки дохода[12]. В первом приближении можно предположить, что зависимость не линейная, а скорее U-образная. С одной стороны, для образованной представительницы среднего класса относительные потери из-за материнства могут оказаться выше, чем для женщины, выполняющей неквалифицированную работу. Вполне понятно почему: если ваша специальность требует ежедневного ознакомления с новой информацией (будь то законодательные акты, научные исследования или модные тренды), то за годы декрета вы рискуете выпасть из жизни намного сильнее, чем если работа у вас механическая и в 2018 году набор требуемых для нее знаний и навыков ничем принципиально не отличался от того, что требуется в 2023-м. И действительно, в России штраф за материнство оказывается в полтора раза выше для женщин с университетским дипломом, чем без него, причем проявляется уже при рождении первого ребенка, а для остальных женщин становится заметен только при появлении второго [59]. С другой стороны, среди 10–20 % наиболее высокооплачиваемых специалистов падение в зарплате у женщины после появления ребенка не просто не выражено – такие женщины могут зарабатывать даже больше, чем бездетные в этой же категории [60]. Такой эффект хорошо изучен для отцов, и в каком-то смысле можно сказать, что успешные и состоятельные матери ставят себе на службу аналогичные механизмы: ребенок не особенно мешает им работать, в том числе сверхурочно (потому что для заботы о нем есть другой человек), но одновременно дает дополнительную мотивацию к тому, чтобы и больше стараться, и запрашивать более высокие гонорары за свои услуги. Кроме того, женщины-карьеристки заводят детей позже и с большей вероятностью делают это в браке с кем-нибудь настолько же успешным, говорят исследования. Вы уже привыкли по любому поводу вспоминать про эффект Матфея? Чем лучше у кого-то жизнь, тем больше у него ресурсов на то, чтобы продолжать ее улучшать.

“Идеальный эксперимент для изучения воздействия детей, – сообщают нам датские экономисты, – включал бы рандомизацию фертильности” [61]. То есть вы набираете испытуемых, случайным образом делите их на две группы, половине прокалываете презервативы, вторую половину тайно сажаете на таблетки, а потом наблюдаете, как появление или отсутствие ребеночка отражается на доходах. Это позволило бы ликвидировать, извините за каламбур, проблему курицы и яйца: “эта женщина нормально зарабатывает, потому что ей дети не мешают, или она детей не заводит именно потому, что ей важно нормально зарабатывать?” Как бы там ни было, идеальный эксперимент исследователи поставить, к счастью, не могут. Но им грех жаловаться, зато они в Дании, а эта страна славится своей идеально подробной статистикой по всем вопросам. У каждого датчанина есть индивидуальный номер, вроде нашего ИНН, но с более широким функционалом. К нему привязаны данные и о семейном положении, и об образовании, и о доходе, и даже о количестве фактически отработанных часов (поскольку эту информацию работодатель передает в пенсионный фонд). Благодаря этому возможно набрать гигантскую выборку, наблюдать за датчанами 15 миллионов человеко-лет, регистрируя, сколько они зарабатывали за пять лет до рождения первенца, что произошло с ними через десять лет, как дела у тех, кто ребенка заводить в это же время не стал. И вот на больших числах картина по-прежнему получается мрачная вот в каком смысле: штраф за материнство обладает ярко выраженным накопительным эффектом. Зарплата не просто уменьшается в тот год, когда вы завели ребенка (что вполне предсказуемо) – она и дальше остается сниженной по сравнению с мужчинами или с женщинами-чайлдфри. Разрыв оказывается заметен даже 15–20 лет спустя: естественно, за это время доходы росли у всех, но у матерей и с более низкого уровня, и более медленно. А тратить деньги, между прочим, приходилось активнее. Неудивительно, что и суммарное количество накопленных за годы жизни богатств у бездетных оказывается выше. У одиночек, кстати, в еще большей степени. Исследование экономического благополучия 15 тысяч американцев старше 50 лет продемонстрировало, что если кто одинок и бездетен, то совокупная стоимость всех его или ее богатств (дом, машина, акции, сбережения и т. д.) оказывается на $ 60 000 больше, чем у обремененного семьей [62]. Авторы отмечают, что выращивание ребенка обошлось бы примерно в $ 200 000, так что большая часть финансового выигрыша, вероятно, уходит на гедонистическое потребление.

В большинстве статей про женщин, детей и карьеру, которые мне попались, чаще любых других абстракций встречается число 30. Это волшебный водораздел, к которому все постоянно обращаются. Если женщина завела первого ребенка раньше, чем достигла этого возраста, то, с точки зрения ученых мужей, на ее карьере можно уже заранее ставить крест (в среднем, в среднем), никогда она своих сверстниц не догонит ни по продуктивности, ни по заработку. А вот когда дети появились после тридцати, то это уже не очень страшно: штраф за материнство окажется выражен слабее, а у женщин с высшим образованием заработок может даже вырасти по сравнению с бездетными [63]. И возраст, и образование повышают вероятность того, что женщина не оставит профессию полностью ради сидения с малышом, а будет сохранять какую-то вовлеченность в рабочие процессы. Это логично: чем сложнее и разнообразнее задачи, которые вы успели освоить, тем больше у вас и гибкости. Допустим, работать в лаборатории, сидя в декрете, проблематично, а вот консультировать других людей по поводу того, что и зачем они должны в этой лаборатории делать, – вполне реально. Времени это занимает меньше, а оплачиваться может заметно выше. Вообще принцип “работать нужно не двенадцать часов, а головой” реализовать тем проще, чем дольше вы в предшествующей жизни все-таки уже работали по двенадцать часов, находя попутно разнообразные способы оптимизации своей деятельности. Анализ научной продуктивности 3 тысяч женщин-экономистов показал, что появление ребенка снижает ее примерно на 13 % (продуктивность измерялась как количество публикаций с поправкой на качество журналов), но только в том случае, если женщина родила до 30 лет [64]. Для тех, кто был старше, статистически значимые негативные эффекты наблюдались только в том случае, если они заводили двух детей и более