class="p1">— И все равно занимаетесь?

— Занимаюсь, — она повернулась ко мне и улыбнулась.

— Я скоро в вас влюблюсь.

— И напрасно. Пожалуйста, не начинайте этого. Сейчас это совершенно неуместно.

— Все равно влюблюсь. За то, что вы такая смелая.

Она повернулась ко мне и весело рассмеялась, от этого мне стало радостно и легко.

Дверь, облепленную звонками жильцов коммунальной квартиры, открыла нам немолодая женщина. Она нас ждала, молча и горько улыбнулась и жестом пригласила идти за собой. Шли мы по широкому коридору старой питерской квартиры, когда-то богатой, но перекроенной под советский коммунальный быт. У дверей комнат стояли сундучки, детские коляски, на стенах висели велосипеды. Прошли мимо обширной кухни, наверное, с десятком столиков, для каждой семьи. В моем детстве, только так и жили ленинградцы, но теперь, и в самом центре города, это вызывало удивление и даже некоторую жалость.

Вошли в большую комнату с высокими потолками и лепниной, пережившей сто лет питерской истории. Хозяйка молча, с грустной улыбкой показала рукой на стулья, и мы сели вокруг круглого стола, застеленного белой скатертью.

— Марья Васильевна, — первой начала Алена Юрьевна, — Мы пришли, чтобы выразить вам свое сочувствие в связи с вашей утратой. Это ужасно, мы понимаем и глубоко разделяем вашу скорбь. Это даже общая скорбь, тут есть и наша вина, городских властей.

— Спасибо вам. Но это лишнее, причем тут власти… просто бежали через дорогу счастливые молодожены. С каждым могло такое случиться… — она наклонила голову, подбородок и губы у нее дрожали. — Простите, я себя этим успокаиваю — такая выпала им судьба.

— Мы готовы вам помочь, ведь вы сейчас одна…

— Да, сын в армии. Спасибо, ничего не нужно, помогите лучше моему… зятю. Не знаю, сможет ли он когда-нибудь после этого даже ходить.

Повисла неловкая пауза, и я понял, что настала моя очередь подвести разговор к самому неприятному.

— Вы похоронили дочь на Серафимовском кладбище?

— Да, у нас там могилка, еще с блокады. Очень там уже тесно, но удалось поместиться. Приходили их друзья, и там уже целая гора венков, цветов.

— У меня тоже на Серафимовском родственники. Помню, как маленьким всю службу стоял у гроба в деревянной кладбищенской церкви, когда отпевали мою бабушку.

— Нет, мы уже другого поколения, все сделали проще. Да и одна я сейчас. Нам все фирма устроила.

— Марья Васильевна, не могу больше скрывать, почему мы приехали к вам. Ваша дочь погибла совершенно случайно и, одновременно, по чьему-то преступному умыслу. Да, такой вот парадокс. У нас в городе появился маньяк, а то и два… Он или они убивают молодых женщин, и не только женщин. Об этом не принято говорить и писать в газетах, но это так.

— Господи! — тихо сказала она, и прижала ладонь к губам.

— Мы хотим его найти и наказать. В этом рассчитываем на вашу помощь.

— Чем могу… разумеется, пожалуйста.

— Нам нужно эксгумировать тело вашей дочери. Я имею в виду, потревожить, поднять тело из могилы, провести его обследование. Для этого нам нужно ваше разрешение.

— Это обязательно?

— К сожалению, если мы хотим положить конец серийным убийствам. На теле вашей дочери могли остаться отпечатки пальцев преступника. Сняв их, нам будет проще найти его и обезвредить. Пожалуйста, Марья Васильевна, мы понимаем, как вам сейчас трудно и тяжело, но от вас зависит, получит ли этот преступник возмездие. Пока мы хотим только подготовить все формально, решение об эксгумации еще не принято, и если мы пойдем на это, то обязательно я вам сообщу.

Нам не потребовалась долго убеждать Марью Васильевну, она подписала все нужные бумаги. Я уточнил, какая ритуальная фирма готовила тело, провела его захоронение, и мы попрощались. Затем я отвез Алену Юрьевну домой, на Петроградскую сторону. В машине мы с ней больше не разговаривали — после недавней беседы нам было не до шуточек. На прощанье она только улыбнулась и быстро, молча, пожала мне руку у запястья.

10. На рельсах

Танечка договорилась встретиться с девочками в вестибюле института «под часами» — любимом месте встрече студентов. Уже проходя высокие тяжелые двери этого института, она чувствовала прилив гордости и одновременно детскую радость. Поэтому когда она увидала на ступеньках «под часами» своих новых подружек, с которыми познакомилась на вступительных экзаменах, ей захотелось броситься к ним и расцеловаться с каждой. Все волнения, порой даже слезы были позади, когда кто-то из девочек «дрожала» и боялась, что неправильно ответила на вопрос и не наберет «проходного балла». Теперь быстро пролетит последний летний месяц, настанет первое сентября, и начнутся занятия в этом старинном просторном здании Технологического института.

Вместе с такими же недавними абитуриентами, а теперь первокурсниками, девочки побежали записываться в библиотеку, затем оформлять долгожданный студенческий билет. Потом не удержались и снова поднялись на этаж, где на стенах, в застекленных футлярах, где скоро повесят расписания лекций, сейчас были вывешены списки всех, кого приняли в институт и зачислили на первый курс. Каждая из девочек, в который уже раз, нашла свою фамилию среди сотен других, и не могла долго от нее оторваться, от радости не совсем доверяя своим глазам.

Поболтав еще немного о планах на последний летний месяц, девочки не удержались, на прощание расцеловались, и разбежались по разным автобусным остановкам. Танечка осторожно перешла шумную, с потоками машин и трамваев, еще незнакомую площадь перед институтом и спустилась на станцию метро. Стоя на ступенях опускающегося эскалатора, она думала, какая она счастливая, как у нее все, о чем мечтала со школы, удачно получилось, а скоро будет еще интересней и удивительней.

Она уже знала, в каком конце платформы остановится последний вагон поезда, самый для нее удобный при пересадке, и пошла сразу туда. Перед ней как раз ушел поезд, и здесь сначала было пусто, но потом люди начали собираться, и скоро она оказалась впереди плотной толпы в несколько рядов, на самом краю платформы.

В тоннеле, справа от нее, вскоре начал нарастать гул, дунуло ветром, коротко визгнула сирена поезда, и сразу перед глазами замелькали окна вагонов, так быстро, что они сливались в одну сплошную ленту. Неопытная, редко ездившая в метро Танечка отпрянула назад, но вдруг почувствовала сзади, со спины, чью-то руку, и сразу сильный толчок вперед, на проносящиеся мимо окна. Она вскрикнула и провалилась между вагонами под колеса поезда.

11. Плохие новости

В четверг, в самом конце рабочего дня мне позвонил следователь Седов:

— Николай Иванович, майор Кашин срочно собирает нашу группу в девятнадцать часов. Появилось