— Ты с кем тут разговаривал? — игриво спросила она, покачивая бёдрами.

Ох, детка, доиграешься. Я уже на взводе.

— Борька опять звонил. Дела. Но это всё позже, а сейчас иди ко мне.

Вино мы пили после, и выпить успели только по бокалу.

— Розитта, я сейчас должен уйти, порешать дела, а вечером предлагаю встретиться у Бориса. Закатим пир.

— Ну Севушка.

— Цветочек мой, не могу отложить. Очень важно для карьеры и для нашего будущего. Ну прости, что так, сам не ожидал. Не обижайся, я сегодня именинник, грех на меня обижаться. Придёшь?

— И не надейся от меня таким образом избавиться! — кинула она в меня подушку, но я конечно увернулся. Прилетело по серванту, задребезжало стекло, жалобно звякнул хрусталь.

— Моя грозная богиня, — рассмеялся я.

— Я приду, и ты глаз от меня отвести не сможешь, — встала она.

Чёрт, так я сейчас и впрямь останусь.

— Пока, — махнул я и выскочил от греха за дверь.

На переезде меня ждал нервный Борис.

— Ты чего так долго? — набросился он на меня.

— Немного заплутал. Забыл, какой транспорт сюда ходит.

Я и правда забыл, что не все остановки находятся на своих местах, их же переносили не раз. Ну, выдвигаемся с богом.

Ракитная — это и в наши дни промзона. Железнодорожная станция постепенно обросла складскими помещениями, в наши дни принадлежащие частникам, а в Союзе разным государственным конторам. Дорога, разбитая большегрузами, пылила от каждого проезжающего автомобиля. Благо, по причине воскресенья, их было немного. Мимо нас промчались всего три, громыхающих содержимым кузовов. Но и после них пыль подолгу стояла облаком над дорогой.

Я кратко просветил Бориса о его маленькой, но очень ответственной роли в предстоящем действе.

— Ты шарфик взял?

— Взял. Но в нём жарко. Вот, — вытащил Боря отличный трикотажный шарфик пластелинового зелёного цвета в жёлтую полоску по краям.

— Отлично! Снимай свою куртку, наматывай шарф. Да не так, Боря, он должен свободно болтаться на шее. Это аксессуар творческой личности. Постой, волосы взъерошу. Вот, красота. Твоя задача на сей раз — изображать фотографа. Вспомни Володиного подельника, постарайся ему подражать. Пощёлкай затвором, покрути даифрагму, поправь клиентке плечи, подбородок. Пару минут покрутишься, кивнёшь мне. Мы уже с ней встречались, поэтому постарайся рта лишний раз не раскрывать, чтобы не опознала. Если что-то захочешь сказать, гнусавь изо всех сил. Вот, пришли. Ракитная, пять.

Ворота на территорию базы оказались закрыты, пришлось долбиться добрых пару минут.

— Вы кто такие? Куда идёте? — спросил наконец голос в окошке, открывшемся в створке ворот.

— Нас ждут, — решил не вдаваться я в подробности.

— Кто вас ждёт?

— Женщина, немолодая, полная. Ненашев я.

Окошко захлопнулось, за створкой произошло краткое совещание, после чего воротина заскрипела, приоткрывая щель, в которую мы едва протиснулись.

— Пришли! Вы одни? — взволнованно спросила женщина, которую я едва узнал.

Марта Прохоровна без макияжа постарела лет на двадцать. Пышные кудри были стянуты в гульку на затылке, а сверху воткнут черепаховый гребень. Очки с толстой чёрной оправой окончательно обезобразили её. Невзрачное сизое платье с платком на плечах довершали образ бабки со скамейки у подъезда. Вот там ей самое место.

— Поздравляю, вас и не узнать, — похвалил я старательную ученицу. — Где поговорим?

— Сюда, — позвала она нас в проход между горами коробок. В маленьком тупичке было оборудовано логово с лежаком, кипятильником в бидоне и чифирём в железной кружке. Прекрасно.

— Не будем терять времени, сначала снимок. Валерий, где вам лучше расположиться?

— Зн-десь, — прогундосил Борька, настолько скривившись, ради одного этого слова, что даже я бы его не признал.

— Садитесь, — пригласил я Марту Прохоровну на мешок с крупой.

— А фон? — кивнула она на страшные ящики сзади.

— Не волнуйтесь, всё отретушируется.

Борька сначала ковырялся с крышкой объектива, потом три раза перевёл кадр, укрутил диафрагму в ноль и без предупреждения нажал на затвор.

— Ой, мне кажется, я моргнула! — спохватилась Марта Прохоровна. — Давайте ещё кадр.

Борька взглянул на меня.

— Валяй, — от щедрот души разрешил я ещё один снимок.

Борька «щёлкнул» ещё один раз. И ещё один, чтобы наверняка. На этом его часть работы была выполнена, и он долго колупался, пока упихнул «Зенит» в жёсткий футляр. Я времени не терял, повторил на ухо Марте Прохоровне краткий пересказ ранее сказанного и протянул руку за заслуженным гонораром.

— Когда будет готово? — задержала она в ладони пачку десятирублёвых.

— Учитывая ваше плачевное положение, постараемся к полуночи привезти паспорт. Но если немного задержимся, не впадайте в панику. Работа тонкая, требует аккуратности и профессионализма. А вы сидите тише мыши, телефоном постарайтесь не пользоваться и не мелькать перед рабочими. Чем меньше свидетелей, тем вам же лучше. Ну, до встречи! Крепитесь, ещё немного и вы окажетесь на свободе.

— Вы уж поторопитесь. У меня сердце не на месте, кажется, того и гляди, придут за мной прямо сюда.

— Это нервы. Выпейте корвалолу, всё пройдёт.

Оказавшись за воротами, мы с Борькой развили максимальную скорость.

— Вас подвезти? — приостановился пыльный уаз-буханка, едва склад скрылся за первым поворотом.

— Спасибо, отец, — поблагодарили мы.

Через полчаса я триумфально пересчитывал купюры, сидя у Борьки на диване. Гастроном номер девять отныне закрыт для нас. Так печально, того и гляди слеза выкатится.

Глава 9

Вечеринка удалась на славу, не хватило только пиццы и стриптиза. Вместо стриптиза была Розочка, а это ничем не хуже. Пиццы только жаль. Ей-ей, как только встану на ноги, организую фестиваль кулинаров, обязательно приглашу на него итальянцев и без рецепта настоящей пиццы не отпущу. Или внедрю к ним своего человека, с которым и открою потом первую сеть пиццерий, как только это станет доступно.

В качестве культурной программы мы едва не подрались с Борькой, но это случилось ещё до пришествия гостей.

А было так. Сидел я, обмахиваясь веером из червонцев и думал, что мелковато плаваю. Пора расширять горизонты, покорять новые вершины. А чтобы это делать, нужно что? Правильно — связи. Из всех знакомых, что попали в поле моего зрения за эти дни, есть только один человек с выходами на серьёзных людей — Крис. Потому что у Крис есть папа.

— Боря, а вот та девушка, Крис, ну, страшненькая такая, как ей позвонить? Боря, ты оглох?

Тишина, которая сгустилась в дверях, побудила меня оглянуться. У входа стоял Боренька и в глазах его клубилась тьма. Кулаки сами собой сжимались и разжимались. То есть чувак натурально был готов кинуться в драку. При этом вид он имел такой потешный, что хотелось ржать в голосину.

— Ты чего? — кашлянув, чтобы стряхнуть рвущийся смех, спросил я.

— Никогда. Не смей. Так про неё говорить!

— Да что случилось-то?

— Не смей обзывать Крис!

Ого! Это не только Боренька у нас слепой, но и ваш покорный слуга не лучше. Пока я на том квартирнике охмурял Розочку, не заметил, что хозяйский интерес направлен на грубиянку Крис. Точнее, заметил, но не придал этому значения. Вокруг неё увивались все наличные парни, а кому она сама отдаёт предпочтение, мне было не интересно. Шумная, вульгарная, неприятная в целом. Конечно, стоило приглядеться к ней поближе, всё-таки папа. Но кто же так делает, когда Розочка взглядом уже всё пообещала. И вот оно вылезло там, где не ждали.

— Старик, извини, — прижав руку к груди, попросил я прощения. — У меня язык без костей, молотит без разбору. А поскольку моё сердце занято Розочкой, на её фоне остальные девушки кажутся дурнушками. А так эта Крис конечно продвинутая и яркая. И притягивает взгляды. Ты заметил, как на неё все смотрели?

— Заметил, — набычившись ответил Боря. — Зачем она тебе понадобилась?

— Остынь. Мне исключительно для пользы дела, никаких пошлых намёков.

— Она будет сегодня у нас, ты же сам сказал, звать всех к нам.

— Да, было дело. Ну так отлично! Мы с ней почирикаем, ты же не будешь против?

— Смотря о чём.

— О папочке. Исключительно о нём. Он же в горкоме трудится, правильно я помню? А мне позарез нужна помощь влиятельного человека.

—