то же время человек не может быть настолько высокомерным, чтобы не принять награду. Борхес говорил, что скромность – худшая форма гордости. Получается, я, с одной стороны, очень рад, а с другой, остро ощущаю контраст. Кажется шуткой, что список начинается с Борхеса и Беккета, а заканчивается Альберто Мангелем. Но по крайней мере, на этот раз я был в составе жюри, и мы исправили ошибку прошлого года, произошедшую с Мирчей Кэртэреску, творчество которого, как мне представляется, действительно находится на уровне Борхеса и Беккета.

От Маленькой Гаваны до Майамисуэлы[17]

«В Нью-Йорке испанский – это язык кухни, а в Майами – язык власти», – говорит мне Педро Медина, пока мы проезжаем вдоль бульвара Бискейн.

Прочитав «Варшаву», довольно грязный роман, кишащий проститутками и полицейскими Майами-Бич, я ожидал увидеть крутого татуированного парня, разъезжающего на Harley-Davidson: вместо него – сорокаоднолетний перуанец в солнцезащитных очках, черной рубашке-поло за рулем серого Volkswagen Jetta, всю свою взрослую жизнь проживший в Майами. Кажется вполне разумным, что в этом городе, лишенном пешеходных переходов, интервью мы проводим на скорости пятьдесят километров в час.

«Майами постоянно меняется», – добавляет он. Поэтому то, что произошло с городом после запуска «Полиции Майами» в 1980-х, на самом деле не так уж необычно. Благодаря стильным нарядам, визуальным эффектам и саундтреку в стиле нью-вейв и техно-сериал Майкла Манна создал несуществующий мегаполис. «Однако со временем реальность постепенно превратилась в подобие сериала».

Боссом Сонни Крокетта и Рико Таббса в сериале был лейтенант Мартин Кастильо, выходец с Кубы. Занятно, что спустя два десятилетия появится сериал «Декстер», начальник полиции сменит пол, но отнюдь не свое происхождение: по сюжету родина Марии ЛаГуэрты – также Остров свободы.

Хотя у нынешнего мэра Майами Фрэнсиса X. Суареса, сына бывшего градоначальника Хавьера Суареса, кубинские корни, нельзя не заметить, что баланс власти в городе всё же меняется, как и расстановка сил в мире журналистики и литературы. В начале 2000-х, когда мой собеседник только перебрался из Лимы в Майами, в городе преимущественно проживали англосаксы и кубинцы: «Я всегда привожу в пример роман тех лет „Снег над Майами“ Хуана Карлоса Кастильона, поскольку в жанре нуар тогда преобладали англоязычные писатели, и именно эта книга, принадлежащая перу автора родом из Барселоны, немало лет проведшего в Америке, положила начало описанию истории Майами на нашем языке».

Схожую цель преследуют авторы и редакторы независимого американского издательства Suburbano: вот уже десять лет они не покладая рук работают над развитием журналистики, художественной литературы и аналитики на испанском языке, не только распространяя различные материалы в цифровом формате, но и занимаясь книгоиздательством. Одним из плодов их усилий стала публикация «Viaje. One way», антологии рассказов о Майами под редакцией Педро Медины и Эрнана Веры (сооснователя проекта из Буэнос-Айреса), превратившейся в своего рода настольную книгу для всех читателей, желающих разобраться в литературной трансформации этого медленно утопающего города.

Благодаря цифровому изданию Suburbano и литературной мастерской Эрнана Веры, в которой на регулярной основе участвуют более двадцати испаноязычных авторов, в Майами сформировалась самобытная латиноамериканская литературная «тусовка». Среди зарекомендовавших себя имен можно назвать перуанку Россану Монтоя Кальво, аргентинцев Габриэля Голдберга и Гастона Виркеля, а также венесуэльца Камило Пино.

Несмотря на то, что молодая поэтесса Ленья Родригес Иглесиас или же литераторы-ветераны Хосе Абреу Фелиппе и Антонио Орландо Родригес сохраняют наследие кубинского испанского в литературной традиции Майами, их акцент больше не главенствует на страницах книг, написанных в этом городе, где также творят и работают такие мастера слова, как Хайме Байли, Андрес Оппенгеймер и Сесар Мигель Рондон.

Эти городские магистрали, напоминающие острова кварталы, контрасты между запредельной роскошью и ужасающей нищетой, этот пропахший тропиками, знойный и тонущий город, его ураганы – всё запечатлено на каждом говоре, на каждом наречии испанского языка.

* * *

«Я свободно говорю по-английски», – уверенно утверждает одна девушка-мулатка на безупречном испанском, беседуя с мужчиной в гуаябере, традиционной мексиканской рубашке. Ни один из сорока трех человек, находящихся сейчас в Versailles Bakery, самом известном кубинском ресторане в мире, если верить вывеске – не спорю, возможно, это действительно так, – не говорит по-английски. Посетители заказывают крокеты, галисийские эмпанадас, тортильи со сладким перцем, кубинские сэндвичи, чизкейки, торт «Трес-Лечес», яблочные или ореховые тарталетки, которые они запивают свежевыжатым соком или кортадито с выпаренным молоком.

С момента своего открытия в 1971 году Versailles стал важным местом встречи беженцев с Кубы. Известие о смерти Фиделя Кастро 25 ноября 2016 года встретили здесь с небывалой эйфорией, громкой музыкой и ромом.

Пол ресторана представляет собой зелено-белый улей из изрядно потертых шестиугольных плиток. Состоятельные кубинцы в этих местах больше не живут, но порой заглядывают, чтобы повидаться с друзьями или купить своим детям что-нибудь вкусненькое. Известно, что агенты ЦРУ и лидеры кубинской оппозиции в изгнании не одно десятилетие вели тайные переговоры в Маленькой Гаване, замышляли и готовили теракты. Вполне вероятно, что некоторые из тех встреч проходили за этими самыми столиками.

«Прямо сейчас, где-то в Эль-Дорале, районе Майами, известном как Доралсуэла, разрабатывается план смещения Николаса Мадуро», – сообщает мне Медина, снимая солнцезащитные очки. Он продолжает: «Через десять или пятнадцать лет венесуэльский Майами мы будем изучать так же, как сейчас изучаем кубинский Майами».

Перед тем, как попрощаться, мы прогуливаемся вдоль улицы, наводненной магазинчиками с кубинскими сигарами, сальса-барами, где можно угоститься мохито, и, в конце концов, доходим до «Парка Домино». Там, словно роботы, смахивающие на аттракционы в тематическом парке кубинской эмиграции пожилые кубинцы проводят целые дни, механически выстраивая цепи из белых костяшек. «А теперь я сниму свой костюм писателя и надену офисный, – признается Медина, пока мы пожимаем друг другу руки. – Я работаю в одном венесуэльском банке».

* * *

Между Маленькой Гаваной и Майамисуэлой – сорокаминутная поездка на Uber и почти полвека истории: с 1959 по 1999 год, начиная с Кубинской революции и заканчивая приходом к власти в Венесуэле команданте Уго Чавеса. «Родители моего отца – кубинцы, он родился на Кубе, а в Венесуэлу приехал в возрасте трех лет. Он хорошо знал, что такое коммунистический режим, и в первый год правления Чавеса заявил, что не останется там, отчего и перебрался в Соединенные Штаты», – рассказывает с блеском в глазах тридцатидвухлетняя Вероника Руис дель Визо, обладательница ста пятнадцати тысяч подписчиков в Instagram. «Он принадлежит к первой когорте иммигрантов из Венесуэлы, приехавших в Америку в начале 2000-х с кучей денег: отец купил два дома, в Вестоне и Эль-Дорале, активно занимался инвестициями, открыл свой