Сознание возвращалось тяжело. Темнота окутала тугой сетью и не отпускала.

Мне надо на свет… глаза открыты или закрыты? Не понимаю, ничего не понимаю. Почему перед глазами чернота?

Умерла. Или еще нет? Или мое тело умерло, а сознание живо, но так ведь не может быть, да? Или может?

— Не паникуйте, Варвара, — раздалось над ухом.

Я слышу!

Ель-метель, я не умерла! Я все слышу!

Но ничего не вижу. Я ослепла?!

И говорить тоже не смогу?! Да как же… Убейте меня!

Эй, Мороз, исполните мое желание!

Ау, блин заморский…

— Ну, и чего вы плачете? — мягко произнес ректор. — Слух вернулся, скоро вернется зрение и способность говорить.

Прохладные пальцы нежно смахнули слезу.

Все, спокойствие. Я жива, я полноценна. Буду. Скоро.

А если он ошибается и я так и останусь… лежать и плакать? Неподвижно и молча.

У-у….

— Вы мне не верите? — кажется, на голову легла ладонь.

Верю, но во мне спеет зерно здравого сомнения. Вы, Мороз Морозович, все-таки не Всевышний!

— Сомневаетесь в самом могущественном волшебнике всех времен? — шепот совсем близко.

Кажется, ухо задели губами…

— Зря.

Точно ухо! Горячее дыхание его прямо-таки обожгло.

Чувствительность возвращается!

Мне даже все равно на странные извращения Мороза с обездвиженным телом. Я почти ничего не чувствую.

Пальцев левой руки коснулись, слегка сжала их в ответ. Я смогла! Тоже самое проделали с правой рукой и ими я тоже смогла пошевелить!

Господи… Я возвращаюсь к жизни.

По правой ноге заскользила ладонь. Сосредоточившись на ней пошевелила стопой. Левая нога исключением не стала.

Ладони обхватили лицо, на лоб легли большие пальцы и немного сместились вниз, на веки, и снова переместились наверх.

— Медленно открывайте глаза, — тихо произнес Мороз, не убирая рук.

Страшно. Боюсь ничего не увидеть и темнота останется вечным спутником моей жизни.

— Не бойтесь, открывайте глаза, — мягко требовал ректор.

Терять все равно нечего.

Я вижу!

Слезы радости скользнули по щекам, пока я рассматривала падающие хлопья снега за окном. Перевела взгляд и встретилась с яркими голубыми глазами.

Мороз Морозович большими пальцами вытер мои слезы и усмехнулся:

— Скажите что-нибудь. Я вижу, как вас распирает.

— Надеюсь, вы не развлекались с моим бесчувственным телом, — прохрипела едва слышно.

Голос не до конца вернулся.

Мужчина посуровел и прищурился.

— Липова, боюсь представить, что творится в вашей голове.

— Там творятся чудеса, — прохрипела уже громче. — Не переживайте, я верю в ваше благородство.

Села не без труда.

Комната незнакомая. С массивной мебелью, текстурными шоколадными обоями, тяжелыми портьерами. Вывод — в доме ректора.

— Спасибо, — с долей иронии ответил Мороз Морозович.

— Подождите благодарить, могу взять слова обратно. Вскрылись новые обстоятельства. Я в белье.

— Я рад, что вы им не пренебрегаете, — безучастно отреагировал ректор, стоя в дверях. — Одевайтесь и спускайтесь. Благодаря вам я пропустил обед, не хочу пропускать ужин.

Я тоже, между прочим, не обедала.

И во что я должна одеться? Моей одежды здесь нет, свитер какой-то на стуле висит. Ну, мы люди не гордые. И этот свитер мне как платье.

Надо поесть и пролить свет на произошедшее. Я хочу знать, почему я чуть не умерла.

Дом у Мороза обустроен слишком современно для такого древнего человека. Светлые тона, преимущественно дерево. Окна не маленькие квадратики, а панорамные с видом на… стоп.

За окном в коридоре простирался мегаполис. Огни ночного города завораживали, высотки упирались в темное звездное небо. Но это ведь невозможно!

Подбежала к окну с другого конца коридора и обомлела. Солнечный пляж омывается накатывающими волнами, люди в купальниках пьют коктейли и загорают, пальмы от ветра колышутся…

Так не бывает!

Ринулась вниз по лестнице к первому попавшемуся окну. Улица с небольшими домиками похожа на деревню.

— Это невозможно! — воскликнула, не веря глазам.

— У вас снова что-то произошло? — ректор стоял в дверях с бокалом, наполненным красной жидкостью.

Его вид выдавал усталость, хотя он, похоже, старался ее не показывать.

— Что там? — я показала на окно.

Вопрос прилично не формулировался.

Мороз подошел, взглянул и пожал плечами.

— Поселок, наверно, — он отпил из бокала.

— Там у вас ночной город, а там — пляж с морем, — я во все глаза смотрела на ректора.

Он сделал еще один глоток.

— Липова, как считаете, мне проще отчислить вас или ответить на ваши вопросы?

Тонкий намек. Я поняла. Но как теперь с этим жить? Я же знаю, что у него за окнами целый мир! Исследовательская натура не позволит мне спокойно существовать.

— Знаете, у меня стойкое ощущение, что взяв вас в Академию я совершил непоправимую ошибку, — задумчиво изрек Мороз и зашагал в том направлении, откуда появился.

Я помчалась следом.

— Мы часто неправильно расцениваем наши ощущения, Мороз Морозович.

— Полагаете, за полторы тысячи лет я не научился себя понимать?

Просторная светлая кухня слишком идеальна для холостого мужчины. Сразу видно: спланированная и удобная. Мраморные столешницы вообще бесподобны!

Мороз поставил бокал на островок, взял стоящую рядом бутылку и дополнил его до краев. Пустая тара исчезла.

— Всем свойственно ошибаться, — я забралась на высокий стул.

Передо мной появилось блюдо с ароматной красной рыбой и запеченными овощами. По центру расположились тарелки с огурцами, помидорами, фруктами, сыром, с краю примостились пирожные разного вида.

Ректор откинулся на спинку стула и поднес бокал к губам.

— А… мне можно… тоже… вина? — жутко смущаясь собственной просьбы, уткнулась взглядом в тарелку.

Рядом возник бокал, наполненный ярко-алой жидкостью. Терпкий аромат защекотал ноздри, м-м… У Мороза изысканный утонченный вкус. Не удивлюсь, если его коллекция состоит из самого лучшего вина со всего света.

— В вас сочетается поразительная смелость и удивительная скромность, — хмыкнул ректор и принялся за ужин.