В браке тяжело только первые двадцать пять лет, потом выпонимаете, что от партнера ничего хорошего ждать не приходится, и начинаетежить счастливо. Мне, честно говоря, ни разу не удалось проверить эту истину напрактике, от всех мужей я убежала, так и не дождавшись серебряного юбилея. Еслиуж быть совсем откровенной, то мне не удалось справить и десятилетие брачногосоюза ни с одним из супругов, а если перестать изображать из себя невесть что,то надо смело признаться: больше трех лет продержаться в браке мне неудавалось.

Сбегав замуж четыре раза, я сделала вывод, что зверь поимени Дарья Васильева в неволе не живет, и прекратила попытки обрести статусзамужней дамы. Но некоторые мои подруги, раз наступив на грабли, продолжаютделать это бесконечно. К числу таких относится Лика Солодко. Я гуляла на еевосьми свадьбах и всегда удивлялась, ну как Лике не надоест всякий разустраивать пир на весь мир, надевать белое платье, фату, выслушиватьторжественные речи гостей, сулящих ей долгую, счастливую жизнь с очереднымизбранником.

Ясно же, что примерно через двенадцать месяцев после гулянкиона примчится в Ложкино, кинется на диван и, рыдая во весь голос, заявит:

– Колька сволочь! Развод и девичья фамилия.

Лика настолько безголова, что каждый раз меняет фамилию.Последнее время это доставляет ей кучу неприятностей. Во многих анкетах,которые приходится заполнять в разных ситуациях, имеется графа: «Изменяли лифамилию?» Честная Лика злится, пытаясь втиснуть в узкое пространствонеобходимые сведения – с Ковалевой – на Ермолову, потом на Шлыкову, Шелатунину,Аржанникову, Нистратову, Солодко.

– Идиоты, – шипит она, – не разрешают на полях писать. Какимместом думал тот, кто разрабатывал анкету? Почему так мало пространствазапланировал для ответов?

Бесполезно объяснять Лике, что нормальная женщина меняетфамилию один раз, ну два, ладно, три раза в своей жизни. Лике следовалоостановиться на стадии Ковалевой или жить под своей девичьей фамилией, но она унее, как на грех, очень смешно звучит – Подуйветер. А замуж Лика каждый развыходит навсегда, во всяком случае, она в это верит.

Поэтому я совершенно не удивилась, получив от нееприглашение на очередную торжественную процедуру бракосочетания.

В пятницу днем я, Маня и Зайка входили в ресторан «Лакомыйкусочек». В качестве подарка мы притащили сервиз на двенадцать персон. Болеечем традиционный презент, потому что наша фантазия уже иссякла. Мы дарили Ликев разное время постельное белье, столовое серебро, СВЧ-печь, стиральную машину,хрустальные фужеры…

– Надеюсь, нам дадут вкусно поесть, – шепнула Манюня,одергивая платье, – терпеть не могу юбки, как только другие в них ходят, вечноони задираются…

– А ты купи не в облипку, а нормальный размер, –съехидничала Зайка, вертясь перед зеркалом, – все хочешь стройнее казаться, воти обтягиваешься, между прочим, зря, тоньше выглядеть не станешь!

Я вжала голову в плечи. Так, сейчас начнется! Маруськаналетит на вредную Зайку… Но Маня уже миновала период подростковойнепримиримости. Изящно подняв одну бровь, она спокойно ответила:

– Да, наверное, ты права, нужно купить платье пошире, ярасту безостановочно, в следующий раз возьму себе сороковой размер, кстати,Заюшка, ты какой носишь?

– Тридцать шестой, – с удовольствием ответила Ольга. –Позавчера приобрела это платье и очень довольна: из тридцать восьмого простовыпала.

И она продолжила процесс любования собой.

– Боюсь, ты фатально ошибаешься, – вздохнула Маня. – Нехотела тебя расстраивать, но ты толстеешь очень даже заметно, вон какие набоках жирные складки.

– Где? – в тревоге изогнула неправдоподобно тонкую талиюЗайка.

– И размер этого платья сорок два.

– Ты с ума сошла! – подскочила Ольга. – Тридцать шесть!

– Да нет, сорок два! Посмотри на лейбл.

Зайка понеслась в туалет, Маня преспокойно приняласьпоправлять волосы. Через секунду растерянная Ольга возникла передо мной.

– Действительно, сорок два, но как же так? В магазине меняуверяли, что размер тридцать шестой…

– Так продавцы вечно стараются покупателям угодить, –невинно ответила Маруська, – вот и врут в глаза. Извини, но ты толще меня,смотри, на моей юбчонке, хоть она и впрямь чуток тесно сидит, висит ярлычок –тридцать восемь, а у тебя – сорок два.

– Кошмар, – пролепетала Ольга, – я этого не переживу.

Глаза Зайки начали наливаться слезами, я с подозрениемвзглянула на Маню. Ольга значительно изящнее своей золовки, что за чертовщинапроизошла с ярлыками – непонятно.

– Эй, все за стол садятся, – крикнул Виталий Кропотов, –хватит вам у зеркала вертеться. Ольга, чего такая грустная? Твоя дурацкаяпередача на телике наконец накрылась медным тазом?

– Типун тебе на все места, – подскочила Ольга, – мы цветем.

– Значит, скоро заколоситесь, а потом сгниете, –удовлетворенно подытожил Виталик.

Ольга сжала зубы и прошла в зал.

– Что ты сделала с ярлычком? – не удержалась я.

Маня захихикала.

– Я налепила возле слова «размер» цифры «четыре» и «два»,знаешь, такие наклейки продают для клавиатуры компьютера.

– Зачем?

– Ой, мусик, – продолжала веселиться Маруся, – Зайка сосвоей диетой совсем свихнулась. На что угодно готова поспорить, она сейчас тутдаже минералки не выпьет!

– Но ты ведь ей расскажешь про розыгрыш?

– Ага, завтра.

Я хотела было прочитать Маруське лекцию о любви к ближнему,но потом передумала. Ольга с Маней без меня разберутся. Честно говоря, они другдруга стоят – постоянные подколы, ехидство. А насчет диеты правда. Ольга похожана ненормальную, она легко может спрятаться за лыжную палку, но тем не менеесадится за стол с калькулятором, на котором сосредоточенно высчитываетколичество потребленных калорий. Два листочка салата – это двадцать, чашка кофебез сахара – ноль, тостик с джемом… О, это ни за что! Тостик с джемом! Целыхсто пятьдесят килокалорий, а в джоулях еще страшнее – почти пятьсот! И так вовремя каждой трапезы. Однажды Аркашка разозлился и отобрал у жены счетнуюмашинку, но уже через час в руках Ольги появилась новая.