Он не жалел ни денег, ни усилий для воплощения своей затеи – иметь простой сельский дом. Два архитектора заработали около полутора миллионов франков за каждый проект. Финансовые вложения, конечно, отразились на результате: чудовище из дорогого заказного кирпича, с тремя гаражами, дубовыми воротами и ставнями. В середине безупречный газон и кругленький прудик, в котором пара лебедей плавали, выполняя обязательную программу. «Хорошо обучены», – подумал Ван-Ин.

«Фольксваген-гольф» проковылял вверх по булыжной дороге и припарковался перед одним из гаражей. Прежде чем он успел нажать на кнопку звонка, молодой человек, лет двадцати или около того, открыл входную дверь. Он был одет в безупречный черный костюм с галстуком-бабочкой, одежда сразу же говорила о его статусе в домашнем хозяйстве. Его темно-коричневая кожа, пухлые губы и таинственные черные глаза сразу сообщали о его этническом происхождении. Было известно, что в этих краях люди не прочь воспользоваться недорогим трудовым контингентом.

– Помощник главного комиссара Ван-Ин, – произнес Питер лишь с намеком на представительность. – У меня назначена встреча с господином Дегрофом.

Индиец изобразил улыбку. Его жемчужно-белые зубы вызвали у комиссара зависть.

– Момент, сэр, – сказал дворецкий почти без акцента и оставил его ждать у двери.

Ван-Ин чувствовал себя неловко в этом костюме. Воротник его рубашки щипал шею, галстук был слишком туго затянут. Несмотря на ранний час, было уже довольно тепло. По национальному телевидению обещали сильный дождь. Индиец обернулся меньше чем за минуту.

– Господин Дегроф сейчас примет вас, – произнес он подобострастно, поклонился, как складной нож, и жестом предложил Ван-Ину войти.

Холл был существенно больше, чем спальня Ван-Ина. Дорогие тибетские ковры украшали пол. Ван-Ин узнал их, потому что когда-то мечтал о покупке подобного. Он был без ума от оттенков коричневого и охры, от простых геометрических узоров. Но Ван-Ину достался вкус, а Дегрофу – ковры. Стены были увешаны картинами в богатых рамах, в основном сельскими пейзажами, в большинстве своем – неизвестных мастеров девятнадцатого века.

Хрустальные люстры, свисающие с потолка, поддерживаемого балками из дуба, были совершенно не к месту.

Дворецкий провел его через двойную дверь в гостиную. В комнате было по меньшей мере шестьсот квадратных футов, и здесь был тоже настоящий китч: кожаная мебель в стиле кантри, китайский фарфор в антикварных шкафах, ковер из шкуры леопарда, перед открытым очагом выложена плитка «Делфт», большие хрустальные люстры, медальонные обои Валь Сен-Ламберт, бронзовая и медная чеканка. Ван-Ина почти выворачивало от всего этого.

Огромная стеклянная раздвижная дверь занимала целую стену, за ней были терраса и сад. Дегроф вышел к нему с широкой улыбкой.

– Комиссар Ван-Ин! – встретил он его с распростертыми объятиями. – Как я рад видеть вас снова, – сказал он на искаженном голландском языке, подстраиваясь под простой народ, к какому относился Ван-Ин.

Ван-Ин пожал его сухую руку.

– Я не хотел вас беспокоить тогда, господин Дегроф, но уверен, что вы понимаете необходимость уточнить кое-что с помощью пары вопросов. Для проформы, – добавил он саркастически.

– Mais bien sur[10]. Я весь к вашим услугам. – Его французский акцент был болезненным.

Дегроф был одет исключительно: свободные бежевые брюки, белая рубашка с открытым воротником, мокасины на босу ногу. Он казался не просто отдохнувшим, а прямо-таки на десять лет моложе.

– Мы можем поговорить на террасе, комиссар?

– Конечно, – сказал Ван-Ин.

Индиец помог ему снять пиджак. Он был благодарен за то, что здесь не было зеркал, ведь пиджак был его прикрытием.

Терраса была того же размера, что и гостиная. Беседка с брызжущим фонтаном, охлаждающим и освежающим воздух. «Там не будет жарко и под солнцем», – подумал Ван-Ин. Овальный стол красного дерева был накрыт для завтрака. Бутылка шампанского отдыхала в серебряном ведерке со льдом.

Он заметил пару шезлонгов за столиком и опешил, когда увидел женщину, сидящую за столом.

– У нас гости, парень? – По ее тону было ясно, что она никого не ждала. Она встала и осмотрела Ван-Ина с головы до ног, чтобы сразу «задавить».

– Могу я представить мою жену Анну-Мари, комиссар?

Ван-Ин остолбенел, и болтовня Дегрофа превратилась для него в фоновый шум. На Анне-Мари не было ничего, кроме крошечного бикини. Она подошла к нему, не смущаясь. Глаза Ван-Ина были приклеены к ней в течение нескольких секунд. У него было мало вариантов. Она была уже совсем близко. У нее было тело двадцатилетней девушки, стройное и упругое. Темный цвет кожи, угловатая линия челюсти, прямой нос и большие серые глаза.

– Моя жена бывшая модель, – сказал Дегроф, подчеркнув «бывшая».

Ее глаза, показалось, на мгновение сверкнули. Ван-Ин словно пережил контрастный душ, когда она пожала ему руку. Она была так близко, что ее грудь коснулась его рубашки.

– Я здесь по поводу… э-э… вчера, – бормотал он.

Анна-Мари видела, что Ван-Ин взволнован, и казалось, это развлекало ее.

– Ты должен был сказать мне, что мы ожидаем кого-то, парень, – сказала она укоризненно.

– Mais cherie[11]. Вот же, я сказал.

Тот факт, что его жена была почти голой перед Ван-Ином, казалось, не беспокоил его совершенно. Хуже того: это выглядело так, словно все было подстроено – вся эта нехорошая сцена.

– Может быть, мы могли бы сесть за стол, комиссар, – предложил хозяин дома наконец после нескольких неловких секунд.

– Как пожелаете. – Ван-Ин попробовал смотреть в другую сторону.

– Кофе?

Анна-Мари развернулась и пошла обратно к шезлонгу, нарочито покачивая бедрами.

– Или комиссар предпочитает бокал шампанского?

Она вышла из поля зрения Ван-Ина, и он вздохнул с облегчением.

– Почему бы и нет, – сказал он с благодарностью. Пот лился по его спине, и это было не только из-за солнца.

– Ты тоже, ma chere? – пролепетал Дегроф.

Его жена развернула шезлонг, теперь она смотрела на них. Индиец обернул бутылку полотенцем и наполнил три бокала, сначала Анне-Мари, потом Ван-Ину и Дегрофу.

– Sante, commissaire[12], – поднял Дегроф бокал и немного отпил.

– Ваше здоровье, – последовал Ван-Ин примеру, но шампанское не утоляло жажду.

– Уверена, комиссар, вы здесь не для того, чтобы сказать – дело решено, – плаксиво протянула Анна-Мари. – Может, это один из тех случаев, которые решаются сами собой? Буквально.