— А вы, Вера Максимовна? — Девушки повернулись к своей «руководительнице».

— Нет, я не могу взять на себя такую ответственность! — взволнованно воскликнула Китаева. — К тому же я должна тогда поставить в известность ваших родителей.

— Ну, Вера Максимовна! Ну, пожалуйста… Ну не надо… в «известность», — заныли Прекрасные Школьницы. — А то нас домой заберут, а так остаться хочется!

— И вообще! — снова воскликнула Китаева. — Вот и Колю надо непременно отвезти домой! — Китаева повернулась к мальчику. — Деточка, я должна поговорить с твоим отцом — пойдем! Арсений Павлович как хочет, но ребенок оставаться в таких условиях и рисковать не может…

В ответ, не произнеся ни слова, Коля лег на землю.

Все знали, что это его любимый трюк, опробованный на отце многократно и с неизменным успехом.

Мальчик не колотил ногами и не орал. Лежал себе, как камень, под который, как известно, и вода не течет. Что-то вроде итальянской лежачей забастовки. Причем, если ребенок протестовал, сдвинуть его с места было невозможно.

— Вставай сейчас же! — рассердилась Вера Максимовна и дернула Колю за руку.

— Оставьте его, — вздохнул Кленский, который не терпел насилия в любом виде.

— Ну, хорошо… Потом, Коля, пеняй на себя!

И Вера Максимовна стала собираться в дорогу, чтобы поговорить с «этой идиоткой» Алисой не по телефону, а лично.

— И потом! Мало ли что Алиса не хочет ничего делать! Она там, в милиции, не единственная, у нее ведь и начальник есть! — возмущенно восклицала Вера Максимовна.

Но Кленскому показалось, что особой уверенности в успехе у нее не было.

И кажется, Китаевой тоже совсем не хотелось покидать «памятник европейского значения».

Но она поехала.

«Испугалась ответственности! — подумал Кленский. — Все-таки «руководительница».

Вера Максимовна уехала. А Яша опять остался.

Таким образом, пауза с «вывозом тела» и уж тем более с «самовывозом» затягивалась.

А время между тем работало не на Яшу.

Дерн, которым его снова прикрыли, — прежде-то это было сделано очень аккуратно, тщательно! — студенты сложили наспех. Плохо сложили. Нервничая… Все-таки не каждый день приходится возиться с трупами.

И вдруг выяснилось, что прикормленный лисенок совершенно перестал интересоваться банками с остатками тушенки в мусорной яме. Лисенок был застигнут Корридовым за раскапыванием плохо уложенного дерна, которым был прикрыт бедный Яша.

И с этим надо было что-то делать…

К тому же работать на раскопе в трех шагах от трупа было как-то не слишком ловко… А сидеть без дела невыносимо.

И Корридов, всегда мучительно переживавший любые перерывы и паузы в работе — лето и, стало быть, археологический сезон коротки! — стал вдруг припоминать, какие существуют способы захоронений.

— Я думаю, миссию погребения покойника, в отсутствие Яшиных родственников, должны взять на себя мы! — скорбно произнес он. — До того, как Яшу все-таки наконец увезут отсюда, мы должны его похоронить. Временно! Повторяю, временно.

— И что вы предлагаете? Какие варианты? — вяло заинтересовались студенты.

Арсений Павлович почесал затылок.

— Ну… Например, в неолите финские племена рыболовов своих умерших сжигали, а горшок с прахом хранили в собственном жилище.

— Наверное, большие были жилища?

— Да нет. Размером этак три на пять метров, не больше. Причем на самом почетном месте хранили.

— Это где же?

— Возле очага — там, где ели. Или в изголовье.

— Мило…

— Некоторых умерших закапывали вверх головой под наклоном и потом регулярно откапывали и подкладывали им еду и всякие необходимые предметы.

— Тоже ничего…

— Надо заметить, общение с мощами у наших предков было самым тесным…

— Надеюсь, мы без этого обойдемся! — заметил Саша.

— Без чего?

— Без общения.

— Разумеется, неолитического человека такое общение нисколько не смущало.

— А меня вот лично смущает.

— Некоторые способы захоронения дали название целым культурам, — продолжал между тем увлеченно Корридов. — Например, вот срубники! Их так назвали, потому что они хоронили своих мертвецов в срубах. В «избах для мертвых».

— Как это?

— Делали для усопшего сруб из стволов деревьев. Приблизительно так же, как нынешние избы. Только концы бревен не закрепляли в пазах, а просто укладывали друг на друга. Интересно, что сами срубники в избах не жили, они жили в жилищах с плетеными стенами или покрытых шкурами…

— Очень интересно… Только нам-то что с того?

Этот бестактный вопрос задал Миха.

В общем, выяснилось, что припоминаются доктору исторических наук способы захоронений, практиковавшиеся в основном в каменном веке. Поскольку именно этот период развития человечества он знал лучше всего.

Способы эти были весьма разнообразны, часто даже вычурны и довольно сложны в исполнении.

Выходит, что ни о чем человек на протяжении всей своей истории так не заботился, как о том, чтобы умершему было хорошо.

И эта забота вдруг показалась Кленскому особенно трогательной на фоне вопиющей бездушности милицейских органов, делающих вид, что Яшиного трупа как бы не существует.

— Кстати… Один из самых забавных способов захоронения, — усмехнулся Корридов, — был обнаружен лично мною. Представьте жилище, построенное из бивней мамонта, а рядом «пристроечка» с окошком. А в ней сидящий скелетик.

— Извращение какое-то, — вздохнул Миха. — Пристроечка с окошком… Так они и жили по соседству со «скелетиком»?

— Не обязательно. Скорее всего, похоронив родственника таким образом, жилище покинули.

В общем, ни один из перечисленных Арсением Павловичем способов как-то не подходил…

И в конце концов не придумали ничего лучшего, как упрятать Яшу в старый спальный мешок и застегнуть на «молнию». Как это показывают в фильмах про зарубежных полицейских. Только они убирают трупы в пластиковые мешки. А Яшу убрали в спальник.

Потом установили на отшибе, подальше от лагеря, палатку и положили туда мешок с Яшей.

Палатку застегнули на все «молнии». На случай визита лисенка.

Делать все это пришлось студентам и Кленскому.

— Может, елочками посыпать дорогу? — пробормотал кто-то, когда все было закончено.

— Это еще зачем?

— Да обычай такой… Чтоб мертвец не возвращался!

— То есть?