— Музыкальные вкусы, конечно, говорят о многом, — вздохнул Кленский. — Но обвинять на их основании человека в преступлении — это чересчур.

— Ну, не знаю… Горбатого могила исправит! — возразила Зина. — Сидит такой бывший зэк, слушает свои любимые песни, а потом как накатит былое — возьмет финочку отточенную — и вот…

— Что — и вот?

— Да почему ты решила, что тот человек с «Москвичом» бывший зэк?

— А я, между прочим, с ним говорила! Он и правда зэк! Сам мне сказал. Он двадцать лет в заключении отмотал. Говорит, совершил что-то страшное. В общем, приговорили-то его к пожизненному. Но выпустили, помиловали, потому что безнадежно болен. А он…

— Ерунда! Зина, скажи, что ты это только что придумала, — усмехнулся Вениамин.

— Да ничего я не придумываю!

— Или он хотел пошутить над тобой, напугать…

Робкая Дашенька слушала эту перепалку с широко открытыми от страха глазами. Все остальные — с большим интересом.

— Зинка любит сочинять… — фыркнула Валя.

— Хватит вам! — опять прикрикнула на девушек Вера Максимовна.

— В конце концов, разные могут быть версии, — заметил Вениамин. — Яшу мог убить кто угодно…

— Ну кто, например?

— А вот, скажем, те парни, что на «Хаммере» приезжали… Могли они его убить? Как вы думаете?

— Парни на джипе?

— Зачем им его убивать?

— Разборки! — с явным знанием дела опять вступил в разговор Миха.

— Мужики эти, возможно, копают в лесу оружие, оставшееся после войны, потому и ошиваются здесь, — заметил Вениамин. — Это хороший бизнес. Копают, реставрируют, продают, получают бабки. Что-то не поделили…

— С Яшей?! Что-то не поделили? — засмеялся Кленский. — Извините, Яша и разборки — плохо сочетающиеся понятия!

— Может, он что-то случайно узнал…

— Что, например? — уточнила Валя.

— Или увидел что-то, чего не следует.

— Что, что? — не унималась Валя.

— Ну что ты «зачтокала»! Откуда я знаю…

— В самом деле, — вдруг задумчиво заметил Владислав Сергеевич. — Яша постоянно собирал малину, пропадал ежедневно в лесу часа по два-три, блуждал по лесным дебрям…

— И что же?

— Ну, возможно, что, отправившись в очередной раз в дальний поход за малиной, Яша и обнаружил что-то такое, что и стало причиной его смерти…

— Да они потом приехали! — воскликнул вдруг озаренно студент Саша. — Сначала Нейланд уехал, а потом уж, на следующий день, эти парни на «Хаммере» заявились!

— Верно!

— А может, Яша умер от «того», что эти парни раскапывают? — вдруг заметил все тот же Саша.

— То есть?

— Ну, они ведь в лесу оружие, оставшееся после войны, ищут…

— Допустим.

— Помнишь, мы как-то тоже окоп заросший с костями нашли?

— Ну…

— Так вот. Говорят, эти солдаты, останки которых находят… Якобы они умирали часто не от ран, не от пуль… А от болезней. Тиф, холера!

— Тьфу на тебя! Еще накаркаешь…

— А Яша, между прочим, точно — вечно бродил черт-те где! Все и правда малинку собирал! Вот и дособирался: присел на завалинку, подцепил парочку бацилл, ну и…

— Что «ну и»? Он, когда уезжал, совершенно здоровый был.

— Его потом кто-то убил, уже когда он с бациллами был…

— Ага… Чтобы заразу не разносил! — засмеялся Саша.

— Хохмить, между прочим, не время.

— Да, юмор, тем более черный, сейчас неуместен… — согласился Кленский.

— Знаете что… Пойдемте спать, а то у меня уже ум за разум заходит от ваших версий, — предложила Вера Максимовна.

— А я говорю, Яшу мог убить кто угодно… — не унимался Вениамин.

— Ну кто, например?

— А если это шантаж? — вдруг вступил в разговор самый мрачный из студентов, Тарас, до той поры все время молчавший.

— Не понял… — удивился Вениамин.

— Угроза, запугивание! Ну, скажем, Нейланда убили только для того, чтобы запугать…

— Кого?

— Корридова.

— Кому нужно запугивать Корридова? Да он докторскую диссертацию двадцать лет защищал…

— А я говорю, возможен шантаж.

— У Корридова — враги? Чушь какая-то…

— Вот и ошибаешься. Нисколько не чушь.

— В чем же я ошибаюсь, по-твоему?

— За хорошую землю сейчас знаешь что могут сделать?

— Что?

— Убить.

— Возможно. Но при чем тут Корридов?

— При том.

— Про Закон об охране памятников забыл?

— A-а, ты об этом…

— Да! О том самом я тебе и толкую. Прежде чем начать любое строительство, нужно заключение Института археологии о том, что…

— Ну да, да… Помню. При чем тут только Корридов?

— Так у Корридова тут как раз нынешней весной пренеприятнейшая история случилась.

— Нынешней?

— Да.

— А что такое?

— Да он заключение составил…

— И что?

— Да не такое, как от него ждали.

— То есть?

— Представь, стоят три богатых хорошеньких коттеджика, а между ними свободное пространство. Незанятый участок земли. Лесок, лужок. И естественно, что обитатели богатых хорошеньких коттеджиков, которые дружат семьями, очень любят там тусоваться. В бадминтончик перекинуться, шашлычки опять же, на закат полюбоваться. И вот, представь, эту идиллию собираются разрушить! Некто хочет вляпать там свой, четвертый, коттеджик.

— И правда ужас…

— Ты бы что сделал?

— Не знаю. Порчу бы на него наслал. Сейчас столько объявлений в газетах.

— Ну, вот и неумно.

— А они что сделали?

— А эти умные люди подумали хорошенько — и в Общество по охране памятников обратились.

— Интересно…

— Нашли они там некоего Зернова. И этот Зернов за хорошие баксы состряпал им заключение. Строить, мол, ничего на этой земле нельзя. На месте лужка и леска находится памятник европейского значения. Городище. Не меньше.

— А там?

— Селище… Так себе, поганенькое. Ну, полведра керамики от силы наберется. Вот и все.

— Ну и?..

— Так когда Корридову институт поручил сделать заключение, он так и написал.

— Ну, и в чем суть?