— Хм! Там только одни Кирицы, имение барона фон Дервиза. Я знавал барона... Привелось как-то там побывать. Завез меня к нему мой старый друг Густав Оскарович Кольберг. Он тогда очень интересовался обрусевшими немцами. Но у них с бароном дружбы не наладилось. Аристократ, богач, миллионер... Где-то он сейчас? Где? Все раскидано, все порушено! Что там у вас в Кирицах?

Курбатов смотрел на огонь, как он листает страницы книг, охватывая их желтыми языками.

Спокойствие. Только спокойствие. Вот оно! Началось...

Все так же, тоном раздумчивости, неторопливо Курбатов пояснил:

— В Кирицах живут родители моей невесты... Я думал, что, когда все кончится, поеду туда. Обвенчаемся... Отсижусь... Все тогда, конечно, переменилось бы!

— Ваша невеста там?

— Вчера была на допросе... Ее тоже взяли, но при мне Дзержинский приказал ее отпустить. Она ровным счетом ничего не знала.

— А они знают, что она ваша невеста?

— Нет! — ответил, помедлив, Курбатов. — Меня спросили, кто она такая. Ответил: знакомая... Нашими с ней отношениями не интересовались.

— И она назвала адрес?

— Назвала. У нее не было резона что-либо скрывать.

— Кто там у нее?

-— Отец — сельский учитель.

— Это не адрес! — определил Ставцев. — Не адрес... Туда прежде всего и кинутся вас искать...

Курбатов молчал. Нельзя было торопиться. Нужна остановка, чтобы все обдумать. Конечно, соблазнительно, ох как соблазнительно для его собственных целей заехать в Кирицы и обвенчаться, Когда-то теперь он вернется в эти края, когда-то он теперь встретится и объяснится с Наташей? Но с точки зрения Ставцева это, конечно, небезопасный адрес. Но он же все объяснил одним словом: «невеста». Ставцеву должно быть понятно его желание перед отъездом встретиться с невестой, А для него это не только желание. Для него это жизнь!

Курбатов все так же медленно, но тем не менее с возрастающей твердостью проговорил:

— Дело все в том, Николай Николаевич, что я все равно, при любых обстоятельствах заеду в Кирицы... Это решение мое бесповоротно! Я должен туда заехать...

— Вы сумасшедший! Вам там устроят засаду!

— Могут устроить.,,

— Это же смерть!

— Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Если я туда не заеду, мне и жизнь не в жизнь, не нужна мне тогда жизнь!

— Мальчишка! — воскликнул Ставцев, но тут же тихо добавил: — Мальчишка... Не смею вас толкать на бесчестие,.. Молчу,,.

Огонь в печке набирал силу. Курбатов подбросил туда охапку книг. Комната медленно прогревалась. Курбатов разломал еще один стул. Огонь разгорался жарче.

Ставцев встал и поманил Курбатова за собой. Они прошли в библиотеку.

Ставцев остановился перед книжным шкафом. Вынул сразу три тома энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Открылась задняя стенка шкафа. Ставцев нажал на нее. Выпала дощечка, открылась стена. Ставцев тряхнул девятый том энциклопедии, из-за корешка выпал ключ. Он вставил ключ в отверстие в стене. Щелкнул замок. Распахнулась дверца вмурованного в стену сейфа.

Ставцев опять поманил к себе Курбатова. Курбатов заглянул в сейф. Аккуратными стопками сложены зеленые банкноты. Доллары. Столбиками — золотые монеты царской чеканки.

— Это все наше, Курбатов! Одному мне это без нужды... Наше с вами! Этого надолго хватит, с этими можно куда угодно бежать... Даже через финскую границу...

Ставцев захлопнул дверцу сейфа.

— Но бежать я не собираюсь! Я военный человек! Я вижу, что не видно гражданским лицам. Большевикам скоро конец!

Ставцев прошел к другому шкафу. Достал карту России, расстелил ее на столе.

— Идите сюда, юнкер!

— Поручик! — поправил Курбатов.

— Для меня вы еще юнкер. Настоящего производства вы не имели.

Ставцев посторонился, чтобы Курбатов мог подойти к карте.

— Как вы полагаете, юнкер, почему в России совершилась революция, почему в несколько дней рухнул императорский трон и в несколько часов рассеялось правительство Керенского? Мне говорят: восстал народ! Ерунда! Любое восстание в наше время подавляется силами одной дивизии. Тринадцатимиллионная армия прекратила войну и кинулась в Россию. Этот ужас парализовал империю и снес с лица земли существовавшие в тот час режимы. Перед этой силой ничто не могло устоять! Но тринадцать миллионов рассеялись, рассыпались, ее поглотили российские просторы. Все смешалось. Начался ураган, водоворот, хаос... В этом хаосе обрисовалась сила: большевики. Они сумели на какое-то время вырвать из этого смерча какие-то его части, организовать их и даже имели некоторый успех, Но вот в этот хаос вмешивается еще одна сила, оправившись от растерянности, вызванной революцией. Деникин на юге, Колчак на востоке, Юденич в нескольких переходах от Петрограда, Миллер на севере, на западе Польша, с занесенной саблей кавалерия! Большевики имеют против себя пять фронтов. Шестой фронт у них в тылу!

Ставцев прочертил пальцем на карте кольцо и замкнул его вокруг Москвы.

— Я старый штабной работник, я умею считать... Я не сумасшедший, как многие наши. В марте начнется движение армий на юге, в апреле развернет наступление Колчак. У него четыреста тысяч штыков и сабель... Встанут дороги, войдут в берега реки, и пылью займется Подмосковье от миллионной армии! Все! Поэтому я не думаю бежать, Курбатов! Я хочу войти с оружием в руках в Белокаменную!

Ставцев чихал, не отнимал лица от платка, но под конец не выдержал, вышел из-за стола и прошелся по мягкому ковру кабинета в веселом возбуждении.

Курбатов промолчал, стоя над картой.

— Потерпите, Курбатов! — сказал Ставцев. — Я обещаю вам, к осени мы вернемся в Москву. От Москвы до Кириц край недалекий. Я буду шафером на вашей свадьбе. А сейчас надо думать, как выбираться из Москвы.

Курбатов, не поднимая глаз, покачал головой.

— Николай Николаевич! Я не стал бы стрелять в конвоира и не бежал бы... Я готов был к расстрелу! И я не знаю, как принять позор за провал всего дела... Я бежал, чтобы еще раз увидеть Наташу!

— А если ее отец большевик и выдаст вас чекистам?

— Я буду отстреливаться, и последняя пуля моя!

Ставцев протяжно чихнул, отерся платком и махнул рукой.

— Едем в Кирицы... Дервиз нас тогда плохо принял, мы останавливались у местного священника. Если он жив, будет и мне где переждать... Едем, Курбатов! Я не хочу нарушать целостности вашего характера! Но вы запомните, вы не ставили меня перед выбором. Оттуда со мной! Такие условия приемлемы?

— Приемлемы! Если выбирать, я выбрал бы адмирала!

Ставцев даже несколько удивленно взглянул на Курбатова.

— А вы откуда знаете адмирала?

— Я