Шивы — три горизонтальные линии. Сегодня кроме красной точки в центре лба он нарисовал мне еще две красных точки — слева и справа, на висках, а также повесил на шею четки — мала.

Я была счастлива. Как сильно я ощущала на себе его благословение! Пока горел жертвенный огонь, я еще несколько раз ловила на себе его взгляд. Я знала, что он очистил меня от чего-то и отдал это «что-то» огню — дважды, а то и трижды.

В завершение, прежде чем подняться от огня, он еще раз очень внимательно посмотрел на меня — на этот раз взглядом, исполненным любви и глубокой серьезности. Когда он ушел, я с чувством благодарности за всё поклонилась его огню.

Кайлаш, святая гора

Кайлаш, святая гора Кайлаш — что это за гора, и что за день, когда мы поднялись на неё! В тот момент, когда мы тронулись в путь, три красных огненных «пальца» раздвинули все темные облака. Всё небо было ясным. Милая гора, как ты прекрасна!

У твоего подножья бьет прозрачный ручей, который спадает вниз с небольшого крутого склона, рассыпаясь на танцующие капли, падающие вправо и влево, на сочный, свежий, мощный зеленый кустарник с белыми цветами и на землю, покрытую яркими синими цветами. Мимо источника мы поднялись на первую из семи ступеней всего пути. К моему удивлению, когда мы добрались до маленькой деревни, мы услышали «Бхоле Баба Ки», и Гора Дэ́ви с энтузиазмом ответила: «Джай!», что означает: «Слава простоте Бабаджи!»

С нами захотели подняться в гору еще две индийских женщины — в общей сложности нас было семеро: Гора Дэ́ви, которую Бабаджи дал мне в качестве провожатой, Дэвид, Маниша и еще один индус из ашрама, который хорошо ориентировался на местности. Мы пошли вперед очень быстро. Вскоре две индийских женщины остались далеко позади. Ландшафт стал еще более скудным.

Первой нашей остановкой было могучее дерево. Каждый из нас по очереди дотронулся до колокола, висевшего на его ветвях. Сильный и мощный его звук разносился по всей долине. Издали, но отчетливо мы услышали пение утреннего арати. Вся эта долина и местность вокруг неё были проникнуты особой силой и волшебством. Мы зажгли под деревом ароматические палочки; на каждом шагу нам виделся Бабаджи.

Насколько легко было восхождение, полное преданности! «ОМ намах Шивайя» — легко, как вдох и выдох.

«Эта гора изнутри наполнена золотом», — сказал как-то раз Бабаджи. Я всегда знала, что где-то на земле есть эта гора, полная золота!

Вторая треть горы была покрыта белоснежным кустарником. Ничего более чудесного я не видела больше нигде в мире. Кусты, сверху донизу как будто сплошь покрыты нежнейшим белым шелком. Эдельвейс наших гор по сравнению с ними сер и шероховат — настолько нежна и светла была эта белизна, покрывавшая кусты от корней до самых кончиков наподобие сахарной пудры. Подобно рукам феи, они возвышаются над землей, будто в них заключена бесконечно прекрасная песня, идущая из самых глубин этой горы, она вырывается из её недр в этот горный воздух, в небо, заставляя тело петь и танцевать — бесконечно медленно и плавно. И на этих ветвях растут белые листья — сверху серебристые, снизу темно-зеленые. Просто чудо! Вся центральная часть горы была полна им!

С каждым шагом ощущение счастья во мне усиливалось, и вместе с тем усиливалось ощущение внутренней сосредоточенности. Мы поднимались по довольно крутому склону и до сих пор шли так быстро, как могли, чтобы не устать. «Бхоле Баба Ки!» — изо всех сил кричала время от времени маленькая, довольно хрупкая Гора Дэ́ви — и нашим ответом всегда было громкое «Джай!». Каждый раз это действовало как энергетическая подпитка. И чем жарче становилось, тем интенсивнее я ощущала в себе дыхание мантры «Ом намаа Шивайя» на каждом шагу — это было настолько реально, как будто сам Бабаджи шел с рядом нами и в нас.

Мы одолели вторую треть, и нам открылся последний, обрывистый участок пути. Неожиданно мы увидели двух белых орлов. Они спокойно сделали широкий круг и исчезли в открытом небе. До этого никто из нас ни разу не видел белых орлов. «“Там, где есть белые орлы, там есть и я”, — так говорил Христос», — процитировал Дэвид, основавший в Америке христианскую церковь, эмблемой которой были белые орлы. В христианской символике орел является символом вознесения Христа, а также возрождения через обряд крещения. Кроме того, он является атрибутом евангелиста Иоанна.

Индусы, как и представители других древних цивилизаций, всегда почитали орла как верховное божество, верховный суверенитет. Я поняла это снова на пути к вершине горы Кайлаш, обиталищу Бога Шивы, который жил здесь в образе Махадевы — верховного божества, о котором говорят, что он присутствует во всём, не являясь при этом ничем из этого всего. Он тот, у кого нет начала, и тот, у кого нет конца. Он тот, кого почитают как Господина Вселенной, который существовал еще до начала мироздания.

Он — всепроникающий, всеведущий и вездесущий. Дорога вела нас к нему.

Мы взяли посохи, чтобы было на что опираться. Вскоре мы достигли закругленной вершины горы. Там был небольшой алтарь — простой камень с трезубцем (символом Шивы), небольшое углубление для огня и много-много колоколов.

Великая тишина

Взойдя на эту вершину, я почувствовала себя так, будто вернулась домой; меня поглотило глубокое молчание. Я погрузилась в него, почувствовав: «Я могу находиться здесь, я останусь здесь по крайней мере на три дня». Я ощутила в себе дыхание, поддерживавшее меня в этой тишине; она воспринималась как громогласное пение. Я знала, что это была лишь малая, ничтожно малая тишина внутри тишины бесконечной. Гремящая, как все океаны Земли, и вместе с тем неподвижная, всепроникающая, вне времени и пространства, совершенно живая, другая, являющаяся чем-то бóльшим, чем можно выразить словами.