— Криминалистическими загадками, — терпеливо пояснила она. — В этом доме, например. За последние несколько суток произошло два убийства. И я пытаюсь их расследовать.

— О… — мужчина еще несколько раз затянулся. Взял в руки пачку сигарет, внимательно ее изучил. — Я что-то такое слышал, у кого-то это было… Старая женщина начинает расследовать убийства, сует свой нос в чужие дела. Кто-то из писателей. Но мне… Мне правильно кажется, что ее убили в конце? За чрезмерное любопытство?

— Не убили. О пожилых леди, как вы говорите, сующих свои носы в чужие дела, писали многие. И это, я вам скажу, правильный персонаж. Ведь когда ты выходишь на пенсию, прослужив большую часть жизни в качестве супруги дивизионного комиссара криминальной полиции, у тебя появляется много свободного времени, к тому же от вредной привычки совать свой нос в чужие дела, избавиться уже невозможно.

— Ого! Так вы не так просты, как это может показаться на первый взгляд?!

В ответ на его усмешку мадам мысленно поморщилась. Не так проста, как это может показаться? Да, неужели… Педерсен явно не разбирается ни в дорогих вещах, ни вообще в людях.

— Господин Педерсен, скажите, вы часто бываете здесь? Вы слышали что-то об этих убийствах?

— Я? Если вы здесь живете, то скорее всего дружите со старухой из первой, у которой еще рыжий кот в окне торчит. Она вам должна была доложить о графике моих появлений. И о моих… гостях.

— Я не живу, а гощу здесь. Но да, мне уже немного рассказали о вас. В том числе и о ваших гостях.

— Чего тогда спрашиваете, раз все знаете? Да, я женат. Брак у меня, еще та мука. Эту квартирку прикупил два года назад, чтобы на отели не тратиться. Это все.

— У вас есть жена? И она, уж простите мое любопытство, знает об этих изменах?

— Не прощу. Но отвечу, знает. Постоянно выносит мне этим мозг. Никакого покоя. У нас нет детей, брак по расчету, ее папа мой начальник. Вот и вся история. Я бы давно развелся, но не могу. В нашем крохотном городке он моментально устроит так, что кроме дворника, я никем устроиться не смогу. Вот и вся загадка. А почему вы спрашиваете об этом? Я под подозрением? И что это за убийства? Я видел скорую у подъезда. В пятницу, кажется.

— К вам не приходил следователь?

— Кто-то стучался, я не открыл. Я здесь никого не знаю, к тому же, в тот самый момент я был немного занят.

Педерсен махнул головой в сторону соседней комнаты. Мадам логично предположила, что за стенкой находится спальня.

— Да, у нас тут кое-что случилось… А скажите, у вас не было поводов конфликтовать со здешними соседями?

— С чего бы? — крякнул толстяк, стряхнув пепел в пепельницу.

— Ну, вы все-таки в какой-то мере скрываетесь, а за вами наблюдают…

— Я не скрываюсь, уже говорил вам. Чушь это. Моя жена обо всем знает и даже благодарна тем женщинам, которые скрашивают мой досуг. Просто, когда я неудовлетворен, становлюсь настоящим зверем. Мы таким образом пришли к компромиссу. Поверьте, ее скандалы — это детский лепет, по сравнению с тем, что могу устроить я. Так почему же вы допытываетесь? Что именно случилось?

— Просто так… Проверяю ваше алиби, — Эрнестина со знанием дела пошла ва-банк.

— Какое, черт возьми, алиби? Я что, по-вашему, каким-то образом пробрался к одной из этих старух домой и помог приготовить клубничный пирог? Проходя мимо, сыпанул яду? — тяжелая туша Педерсена подпрыгнула на диване.

— Так вы все же знаете, что здесь произошло, — протянула мадам, затушив сигарету, к которой почти не притронулась.

— Хорошо! Вы меня подловили! Ну, знаю и что? Что с того? Я вам уже все сказал. А то, что бабки эти раздражали весь подъезд, особенно их вонючие коты, которых они прикармливают без конца. Мои… дамы отказываются ко мне приходить, а все из-за этой отвратительной вони! А я, между прочим, такие деньги отвалил за квартиру в респектабельном доме!

Получасом позже, сидя перед зеркалом и снимая ватным тампоном косметику с лица, мадам вспоминала этот разговор. Безусловно, Педерсен изворотливый, хитрый мужчина. Кто сказал, что его супруга в курсе его похождений? Дела обстоят подобным образом только с его слов.

— Подозреваемых все больше и больше, — вымолвила мадам полушепотом своему отражению.

Еще студент. Ведь она даже обрадовалась, увидев, насколько прост молодой человек и какого же было ее разочарование, когда так нелепо, так просто открылся его возможный мотив. В наследство целая квартира! И, более того, этот человек отлично знаком с судебной экспертизой, изучает криминалистику, соответственно имеет возможность грамотно обставить, казалось бы, элементарное преступление. И Педерсен. Даже если его супруга знала, кто сказал, что одна из дам, которых он приводил к себе, не была замужем и не захотела заставить одну, а может и обеих старушек замолчать навеки?

Все это версии, их много. Но, как бы прискорбно не было, стоит прислушаться к соседу сверху. У нас есть способ убийства — крысиный яд. Судя по тому, что умерло два человека, навряд ли это могло быть двойным самоубийством. Будто бы две бабушки решили разом съесть яду на брудершафт. Соответственно, яд они принимали не единожды. А из этого следует, что надо искать среди подозреваемых того, кто бы мог планомерно подсыпать старушкам яд в пищу. В этой версии Педерсен отпадает сразу — действительно трудно представить, чтобы он был вхож в дом обеих покойных. Хотя… и это может быть.

— Надо еще раз поговорить с Эльзой и уточнить, какие отношения у покойных были с Педерсеном и Нико. Как часто внук навещал родную бабушку?

Выбросив использованные тампоны в настольную урну, мадам сбросила шелковый халат с плеч, оставшись в модной ночной рубашке на голое тело, залезла под одеяло. Утром она навестит соседа за стенкой. Как жаль, что между двумя квартирами нет окна!

Утро воскресенья в квартире норме четыре в доме тридцать один по улице Кауплемине началось с ужасных криков помощницы мадам.

— Срочно! Врача! Надо вызвать врача! Мадам отравили!!!

Крупная женщина, в жизни которой уже давно стало нормой периодически ударятся лбом о дверные косяки, издавала звуки на манер городской сирены, предупреждавшей о какой-либо опасности, угрожавшей населению в крупных масштабах.

На крики сбежались хозяева. Поскольку еще был совсем ранний час, лишь половина восьмого утра, Белла выбежала из временной спальни в обычной фланелевой пижаме, а ее супруг в одних семейных трусах. Все втроем столпились над бледной как смерть, лежавшей на подушке тетушкой Эрнестиной.

— Ее отравили! Я ведь… я говорила! Я так и знала, что вы найдете на свою голову неприятности! Посмотрите на нее, стоило мне только за порог, как она тут же отправилась искать приключения!

— Что случилось?! Нам вызвать скорую? — переполошилась Белла.

— Да! Срочно! Нам нужен врач! Мадам с шести утра выворачивает на изнанку! Я же говорю вам, ее отравили!