— Эй, вы! Кто вы такой?! Немедленно отпустите мадам Вольф!

— Соизвольте сперва обозначить, кто вы и лишь затем что-то требуйте.

На узкой улочке Кауплемине разворачивалась настоящая сцена из мыльной оперы. Бравый полковник в отставке удерживал, прижимая спиной к себе пожилую даму в вязаном платье, искренне полагая, что защищает ее от городской сумасшедшей.

— Госпожа Вольф, — обратился Хольм к той, кого прижимал к своему телу. — Почему вас постоянно преследуют какие-то женщины? Были бы вы господином, я бы понял, но что такого вы успели натворить, чтобы взбудоражить до такой степени женский пол?

— О времена, о нравы, — закатила глаза Эрнестина. — Хьюго, уж простите, у вас слишком богатая фантазия. А еще говорят, что это качество присуще в большей степени женщинам. Будьте так добры, отпустите меня. А то уже я могу начать фантазировать…

Полковник резко разомкнул пальцы, которые только что сжимал на плечах мадам.

— Как пожелаете, можно подумать…

— Можно без уточнений, месье. Благодарю вас.

Мадам Вольф поправила платье и строго воззрилась на компаньонку:

— Алена, что произошло?

Двухметровая помощница надула губы:

— А вы не хотите, мадам, сначала объяснить…

— Так! — француженка топнула ногой, наглядно показывая, что она и впрямь разозлилась. — Алена! Я, конечно, бываю доброй душой, но всегда и во всем стоит чувствовать меру! Докладывай!

Русская женщина сложила руки на груди, зыркнула на полковника и нехотя пробурчала:

— Две новости, мадам. Первая — дом наших любезных хозяев заполнен до краев. Вам доставили запас кофе на год вперед. Пройти теперь совершенно негде, коробки заполнили все комнаты и даже кухню!

— Почему сейчас? Они же должны были сделать это позже?

— Откуда я знаю, мадам? Они привезли, мне пришлось принять, так как доставщики не хотят держать его у себя на складе, пока мы не переедем. В этом городе никто не желает входить в наше положение!

— Bien, хорошо, оставим это. Но ты сказала — две новости?

— Ага. Вторая — это то, что мы уже завтра вечером можем переезжать в вашу квартиру. Вы съедете из этого ужасного дома, где убивают всех подряд!

— Алена, перестань сплетничать. И, будь любезна, отправляйся домой, если это все.

Мадам, стоя спиной к полковнику в отставке, глазами показывала знаки своей помощнице, чтобы та как можно скорее ретировалась восвояси. На что Алена лишь довольно грубо хмыкнула, однако уходить не спешила.

— Это все.

— Ну, что ты стоишь и смотришь? — еще пуще обозлилась Вольф. — Не мешай мне выгуливать собаку! Брысь!

Последнее было адресовано далеко не рыжему животному, периодически порыкивающему в сторону русской женщины. Мадам демонстративно взяла под руку Хольма и, повернувшись к преданной помощнице спиной, увела его прочь. Когда пара удалилась уже на достаточное расстояние, чтобы Алена не слышала их, бывший полицейский поинтересовался:

— Так это была ваша сестра?

Вольф кокетливо рассмеялась:

— Благодарю за комплимент, но нет. Алена моя помощница, только и всего. Иногда, слишком навязчивая помощница.

Они прошли еще несколько метров, собаки неотступно следовали за своими хозяевами — рыжий шпиц гарцевал как маленький пони, а бассет-хаунд продолжал плыть по воображаемым волнам.

— А что это за дом, где убивают всех? Всех подряд?

— Ах, полковник. Вас не оставляет профессиональный интерес? Бывших полицейских не бывает?

— Ну… наверное. За свою жизнь я поучаствовал в разгадке немалого количества преступлений. Так… что это за история?

— Что за история? Что ж. Почему бы и не поделиться? В конце концов, возможно, выговорившись, я смогу найти разгадку.

— О! Так вы не только живете в доме, где всех убивают, но еще и пытаетесь найти убийцу? Играете в следователя или тоже имели соответствующий опыт?

— Скорее второе. Однако, не будем на этом заострять внимание, Хьюго. Позволите, я буду вас так называть?

Парочка резко остановилась и посмотрела себе под ноги — мгновение назад над их головами пролетела жирная чайка, птица успела послать гулявшим внушительный привет, только что превратившийся в белую кляксу на каменной мостовой.

— Называйте, — философски поведя бровью и глядя на данное безобразие, согласился полковник. Пара перешагнула препятствие и продолжила свой путь, который должен был в скором времени перейти в городской парк.

— Так вот, Хьюго. Сегодня такое прекрасное утро, этот туман потрясающе располагает к разгадке загадок.

— Потому что в этом тумане, — понизив голос, играя сообщил Хольм, — прячутся духи мертвых…

— Может быть и так, может быть и так. А может быть, дорогой господин полковник, в этом тумане прячется обычный убийца. Который уже успел отправить на тот свет двоих человек. Возможно даже… Вполне вероятно… И так тоже может случиться… Троих.

— Вы говорите загадками, госпожа Вольф.

— Я пытаюсь размышлять, дорогой Хьюго. Сейчас вы сами все поймете. Итак, дано! Дом, в котором есть десять квартир. В первой, пятой и восьмой проживают три престарелые подруги. Они живут в этом доме уже очень давно, все обо всех знают и любят пить чай своей маленькой и теплой компанией несколько раз в неделю. По традиции, одна из подруг готовит пирог, с которым, собственно, они и пьют этот чай.

— Вы проживаете в этом доме?

— Я остановилась на несколько дней в этом доме. У друзей.

— И, конечно же, в этот момент там начало происходить необъяснимое.

— Я понимаю ваш сарказм, полковник. Но в течение двух дней две из трех подруг умерли и из туманных расспросов полицейских, я сделала вывод, что женщин отравили крысиным ядом.

— Что? — подполковник расхохотался. — Крысиным ядом? Госпожа Вольф, вы хоть представляете, сколько нужно съесть крысиного яда, чтобы умереть?

— Прекрасно представляю, полковник. А еще я представляю, что если соседки не лопали его ложками, то остается лишь второй вариант — их планомерно травили. А? Ага? Вижу по вашему лицу, что вы не можете возразить, хоть и хотели бы!

— Вы точно уверены в том, что это был крысиный яд? — нахмурил брови Хольм.

Мадам Эрнестина пожала худенькими плечами и, отстав от его руки, плотнее закуталась в кардиган.

— Так они сказали.

— Не может такого быть, чтобы полицейские запросто рассказывали штатским детали дела. Бельгиец, эй, за мной!

Хольму пришлось окликнуть пса, отставшего от них по причине особого интереса к фонарному столбу на перекрестке.