litbaza книги онлайнПриключениеСхватка - Александр Семенович Буртынский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 85
Перейти на страницу:
понимаю. А смертельная схватка — между людьми и зверьми, когда у тебя только два выхода: остаться человеком или принять уготованное тебе скотское существование, смириться.

— Ну, народ не обманешь, он знает, чего хочет.

— Вот именно, — поддразнил Андрей.

— Народ, народ, масса. Громкие слова! Задолбил как дятел… По-твоему, жизнь, что школьная задачка — дважды два четыре… — Степан, срываясь на язвительный тон, загорячился, дернув Андрея за рукав, заставил его повернуться. — А масса-то из кого состоит? А? Из кого? Из маленьких людей. А они такие же, как тыщу лет назад: своя рубашка… Думаешь, привесь ему красный бант, он изменится… Не-ет!

— А надо бы…

— Философия! А жизнь, она в другую сторону повернет.

— В одну она сторону поворачивает, в одну! — в свою очередь, не выдержав, распалился Андрей. — Если ей не мешать!

— То-то и оно…

— Не мешать, если она строится на равенстве и доверии. Коллективно! А чего ты, собственно, хочешь? — Он злился на себя, что позволил втянуть себя в эту дурацкую прогулку и теперь вынужден читать политграмоту этой зануде Степану. — И ты в меня стреляй — не убедишь в обратном. А частник — волк. Одиночка. В какую бы культуру ни вырядился. Он не верит другому, потому что у самого веры нет, нет идеала. Только бы под себя грести!

Он вырвал рукав из цепких пальцев Степана и зашагал вперед.

— Зависть взаимная, а не доверие, — буркнул Степан, — чтоб не дай бог кто не выдвинулся…

Степан замешкался, видимо, угодил с тропы в сугроб и стал обивать валенки.

— Ущемили тебя, что ли?.. В институт-то свой небось оформился?

— Неважно… Умному человеку у вас делать нечего.

Андрей вдруг подумал о своих солдатах-новичках, полешанах, что уходили в бои с ходу в горячие дни под Оршей и Каунасом, так что многих он не успел узнать даже по имени. Сколько из них не вернулось, выручая товарищей. А этот жив… За что они гибли, во что верили, разве он поймет, разобиженный умник? Андрей обернулся, перехватив угрюмо-блесткий взгляд из-под надвинутой шапки. Дать бы ему промеж глаз…

— Умный-то ты для кого, для себя? — спросил он Степана.

— Хотя бы! Отбор — закон природы… Или вы и на природу замахнулись? — насмешливо забубнил Степан, не отставая ни на шаг. — Просили тебя сюда, а? Законы свои устанавливать. Всеобщее братство. Хо-хо… Дай им волю, мужичкам, все полезут вверх, перегрызутся. Все впереди — и первых нет. Демос! Не-ет, это стадо еще попасти надо, законник, ангел ты непорочный…

— Вот как? Значит, ты за демократию без демоса? Оригинально. — Степка словно споткнулся. Андрей досказал, уже не скрывая издевки: — Выходит, опять-таки диктатура получается? Только твоя, по божьим законам отбора.

Он остановился. Степан тяжело дышал, переминаясь с ноги на ногу.

— Такому умнику дай власть, и он уже наполеончик. Логика?

— Речку, — выхрипнул Степан, — вспять не повернешь. А поверни, она все одно свое русло найдет. И не тебе его менять, не тебе!

— По крайней мере — откровенно… А насчет «звали — не звали» заткнулся бы. У ребят моих об этом спроси. Почти все местные. У себя дома. Да и я из Киева.

— Киев, — точно выплюнул Степан, — между прочим, когда-то шляхетским был.

Андрей едва не уселся на снег, закашлялся от смеха — до того нелепо, должно быть, выглядели они сейчас среди поля, точно на сцене с искусственно повисшей луной: заносчиво нахохлившийся Степан, недоучка, которого он принял всерьез, и сам он, невольно загородивший тропу, не в силах справиться с душившим его беспричинным смехом. Так и трясло всего.

— Ой, не могу. Извини, пожалуйста. Черт-те что… шляхта. Ты-то при чем? Мы же с тобой оба хохлы, дурачина. В мирное время, верно, против пилсудчиков бунтовал, теперь за шляхту прячешься?

Степан будто невзначай обошел его и двинулся по тропинке. Остановился.

— Все верно, — сказал он, слегка качнувшись, с каким-то театральным жестом. — Все правильно. Равенство… Все бьются за свои привилегии. С той разницей, что тебя государство за ручку ведет, а другой собственным рылом дорогу долбит. Адью…

Нет, не стоило следовать за ним, к Митричу. Листовку отдать Довбне — и пусть разбирается. В сумеречном свете луны, удлинявшей тени хуторских хат, застывшая на миг фигура Степана показалась неестественно огромной.

— Ты что ж, передумал в гости к нам?.. А то бы поворожили за чашкой чая с моим старичком насчет счастливого будущего, я послушал бы — интересно…

— Ступай уж с богом. Трепло.

— Отпускаешь?

— Ступай, ступай!

— …А Стефку не трогай, — звеняще донесся голос Степана. — Мы с ней помолвлены. Понял? Иначе пеняй на себя, дважды повторять не буду…

Ого, это уже серьезно.

Сутулая фигура в кожухе с неуклюже растопыренными руками стала подниматься к хуторку. Андрей смотрел вслед со смешанным чувством жалости и неприязни.

Возвращаясь задами к баракам, он еще издали разглядел у сарая знакомый силуэт в белой шубке. Стефка совсем по-девчоночьи заскользила навстречу по наледи, рассмеялась, уткнув подбородок в прихваченный рукой высокий пушистый ворот.

— Все в пожонтку, все хорошо, да? — Она слегка притронулась к Андрею, словно желая убедиться, что он жив-здоров. — А то вин такий дурень, як выпье…

— Тебе видней…

Стефка отдернула руку, ускорив шаг.

— А как у вас с матерью? Обошлось? Да постой же!

— Ой, не говори, — обронила она, даже не повернувшись к нему. — Як то по-русски… вдрезг… вдрызг…

— До свадьбы заживет.

— До чего? А, да…

Он почти силком удержал ее за локоть.

— Куда ты торопишься?.. Боишься, мать отшлепает?

— Что такое — отшлепает?

— Вот что… — Он легонько хлопнул ее, перехватив ее сердито блеснувший из ворота взгляд. — Да что с тобой?

— Ниц.

— Стефа!

— Сказала — ниц.

И привычным жестом, точно превозмогая себя, небрежно отмахнулась. И этот жест, и ее внезапное отчуждение вызвали в нем смутное чувство вины. Что-то не так сделал, не то сказал, черт их поймет, этих барышень. Нужно было сейчас же оправдаться, смягчить ее. Да как? Сам всякий раз терялся в непривычно закружившем чувстве, делавшем его беспомощным и грубым одновременно.

— Да, — сказала она, не спеша огибая сарай, — солдат и есть солдат.

— А на войне, — сказал он, — другому не учат.

— Оно-таки видно.

— Стеф! Ну хватит!.. — И резко повернул ее к себе. — Давай мир. Друг ты мне или нет? — Она не ответила, вся уйдя в себя, точно улитка. Молчала, кутаясь в воротник. — Стеф… Печально терять друзей. — У самого даже защемило сердце.

— Як же ты отважився на добже слово?

— Ну прости, — сказал он уже спокойно, — если в чем виноват, прости. А если я не пришелся твоей маме — так и скажи. Больше не стану вас тревожить.

Напряженность, с какой она обычно

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 85
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?