позволила ходить только в отцовских сапогах. Вечные мозоли стали собратьями для Лив, которой приходилось надевать несколько чулок, чтобы не замерзнуть, но те постоянно сползали, натирая кожу. Возможно, Сигрид так старалась закалять характер дочери — выходило дурно: в её зелёных глазах всё чаще сверкали слёзы.

— Астрид, ну же!

Собравшись с силами, я нехотя разлепила веки и сжала протянутую ладонь, вставая напротив Лив. Огненные волосы прилипли ко лбу, а коса разметалась под плотным капюшоном. Она была выше и крепче меня — истинная дочь двух прославленных воинов.

— Ты ведь следила за ударами и уклонялась, — нахмурилась Лив. — Я перестаралась?

Она виновато посматривала, как я потираю ушибленное запястье, на которое пришёлся порывистый удар деревянного меча — к настоящим мы не рисковали притрагиваться без присмотра.

— Нет, ты тут не причём, — покачала головой, поправляя снаряжение и готовясь к очередному спаррингу.

— Тогда всё дело в голове, да? Опять?

В хвойных глазах Лив беспокойство соперничало с любопытством. С той поры на пристани амулет на шее периодически вспыхивал жаром Муспельхейма, а перед глазами мерцали нити, опутывающие людей и всю округу.

Мои приступы происходили всё чаще, и скрывать их от Лив стало бесполезно: я падала без чувств во время боя, едва начав. Сигрид измывалась, называя меня обделённой и жалкой бездарностью, раз срамлю прославленное имя отца. «Боги отвернулись от Герды, когда она рожала такое ничтожество, как ты!» — кричала она, нависая надо мной, лежащей на земле с колчаном стрел в руке. Рефил просил Сигрид быть мягче, но это лишь распалило жар низвергнутой валькирии. В её глазах я была не ведьмой, а немощной девчонкой, которая не выдерживала нагрузок, а значит, следовало тренироваться усерднее и больше.

— Я контролирую себя, не думай, — отмахнулась, удобнее сжимая меч.

Лив покачала головой:

— Это ненормально, Астрид.

— И что ты предлагаешь? Моего сокола застрелят, кошку освежуют, а разноцветную шкуру станут использовать как подстилку холодными ночами, стоит отцу услышать ещё раз про сейд, магию и вёльву. Хорошая участь, не правда ли? — вспылила я. — Так что просто помоги закончить на сегодня и разойдёмся по домам.

Лив, не найдя ответа, кивнула, расправляя плечи, и бросилась в атаку, заставляя меня смазано блокировать удары и уворачиваться от мелькающего перед глазами меча. Она нещадно теснила к забору, но ноги её путались, давая преимущество. Прокрутившись на месте, я нырнула под левую руку и ударила Лив по спине, заставляя пасть на колени. Вскочив на ноги, она ринулась вперёд и рубанула мечом, но промазала. Мы закружили друг напротив друга, подбирая ритм и пытаясь предсказать удар. Лив двинулась первой, сокращая расстояние. Удар, а за ним ещё и ещё. Она двигалась быстро, вынуждая отступать, едва успевая парировать. Я вновь закружилась, ускользая от серии атак, и выпад в сторону, однако Бьёрнсон не сбавляла ритма и ударила вблизи со всей силы. Клинок промелькнул перед глазами, поворот влево, приближаясь к ней — напрасно, меч вкось прошелся по груди. Я закусила губу — терпимо. Поворот вправо в попытке не сбить дыхание, и отразила удар в живот. Снова закружились, отбивая удары, но боль коснулась затылка, заставляя меня оступиться. Блок выходил всё хуже и хуже, и я путалась в ударах Лив. Обернулась, но поздно: она ударила мечом по плечу, прошлась по животу и размахнулась для удара по шее.

— Медленно! — рявкнула Сигрид. Проклятие, Тьяции её унеси — как не вовремя. — Думаешь, на поле боя тоже сможешь так вертеться, будто танцуешь? Там инстинкты решают! Удар, удар и ещё раз удар, пока кровь противника не ублажит твои глаза! Поняла?!

Сигрид выбила из рук дочери меч и нависла над ней, заставляя Лив потупить взгляд. В отличие от вечно следующей правилам Идэ, Сигрид не носила платка и шапок, наплевав на заветы для приличных жён и позволяя огненным волосам развеваться на ветру. Лив походила лицом на мать: волевой подбородок, брови в разлёт, зелёные глаза и едва приметная россыпь веснушек. Но кривой шрам, что рассёк губы Сигрид слева, пугал, в особенности, когда она скалилась. Говорили, что это единственная травма воительницы, но я сомневалась: невозможно столько лет воевать и получить лишь один порез, пускай такой уродливый и глубокий.

— Но разве сейчас не тренировка? Нам ведь надо оттачивать удары и понять мастерство друг друга? — робко пролепетала Лив, вжимая шею как гусыня.

— Чтобы оценивать ваши навыки, есть я. Как ты можешь здраво судить о её мастерстве, если сама пляшешь, будто жениха на пиру ищешь?! Что, думаешь сможешь так подцепить кого-то? Сено помять захотелось?

Отчего Сигрид разбрасывалась такими мерзостями — я не знала, но глядя на трясущуюся Лив, молчать не могла:

— Госпожа, вы отошли, а мы решили не терять времени впустую. Разве не ваша мудрость, что только регулярные тренировки сделают нас сильнее?

Сигрид медленно обернулась, прищурив взгляд.

— Язык слишком длинный, раз за зубами держать сложно? Могу подрезать. Перечить удумала и колкостями бросаться? Совсем страх потеряла? Ах да, запамятовала! Матери-то у тебя не было, а от всех нянек ты сбегала. Откуда тебе знать, что молчать надо, пока к тебе старшие не обратятся.

Пальцы вцепились в древко меча — она просто игралась, выбивая эмоции, и если поддаться, то после никогда не смогу избавиться от её речей.

— Что, язык прикусила? То-то же, знай своё место, немощная, — взгляд её полнился презрения. — Ты сапоги мои целовать должна, благодаря за то, что я решилась взять тебя в воспитанницы. Идэ много болтает, а уж слухов про тебя предостаточно, ведьма прокажённая. Так что я выбью из тебя дурь, что полоумная старуха привила.

Я старалась дышать глубоко, представляла себя листочком, гонимом отсюда далеко-далеко, но яд, которым плевалась Сигрид, всё же достигал сердца. Слышал бы её сейчас вечно занятой Рефил, так она бы и слова против Линн не проронила, боясь оскорблять тётку хирдмана.

Вдруг Сигрид усмехнулась, проходясь по мне оценивающим взглядом, и оттолкнула Лив, вставая в боевую позу напротив.

— Не хочешь времени терять напрасно, значит. Сразись против меня, — жуткий оскал исказил её лицо, выдавая зверское нутро.

— Но ма… госпожа, разве это… — промямлила Лив. Она всегда обращалась к Сигрид только как к госпоже, словно слово «мама» оскорбляло воительницу.

— Молчать! — рявкнула Бешеная, буравя дочь презренным взглядом. — Совсем распоясалась! Прочь от меня.

Сигрид схватила деревянный меч и принялась обходить по кругу, заставляя понять, что иного выхода кроме как сражаться у меня нет. К забору стали подтягиваться любопытные воины, которые лишь хмыкали, предвкушая мой скорый позор. Лив замерла в углу и сочувствующе