– Роня читать не любит, с математикой, английским у него беда, – вздохнула Кара. – Репетиторы в один голос твердят: «Ребенок тугодум». А Кирюша отличник, на лету все схватывает. И рукастый. Лего для десятилеток в пять лет собирал. Его интересует техника.

– Кофемашина у нас как-то сломалась, – заговорила Светлана, – мы вызвали мастера, тот объяснил: «Проще новую приобрести, покойница не подлежит реанимации». Дело было в воскресенье. Я решила в понедельник поехать купить новую. Утром спускаюсь к завтраку… Агрегат пашет. Кирюша инвалидку разобрал, что-то где-то заменил, и, пожалуйста, до сих пор из нее капуччино пьем.

– Роня же непоседа, – дополнила рассказ свекрови невестка, – руки у него кривые. Вот такие разные дети. Думаете, это младший нам нервы мотает?

Дегтярев не стал отвечать на ее вопрос, а задал свой:

– Вы говорили про камеры, они висят по всему дому?

– Нет, – хором ответили посетительницы.

А Светлана уточнила:

– Аппаратура есть в бассейне и в хозблоке, которым мы постоянно пользуемся. В него можно попасть из особняка по коридору. Есть еще хозяйственный домик, там хранят лопаты, газонокосилки. Избушка, куда всякое барахло сваливают. В нее редко заглядывают, она чаще всего заперта. До недавнего времени мы просматривали весь первый этаж, парадный и черный входы, потом перестали.

Собачкин сделал стойку.

– Причина отмены слежения?

– Роня сказал, что он чувствует себя, как заключенный, если камеры не уберут, то он откажется из своей спальни вниз спускаться.

– Надо было посоветовать ему: прыгай из окна, и не поддаваться на его провокации, – фыркнул Кузя. – Дать понять мальчишке, что не он в доме хозяин!

Светлана шумно вздохнула.

– Может, с кем-то такой метод и сработает, а Роня сиганет с балкона в сад и весь переломается. С ним так нельзя.

Дегтярев хлопнул ладонью по столу.

– Подведу итог. Первое. Роня решил сидеть в укромном месте до упора. Если это так, то ночью или завтра утром он выйдет поесть. Второе. Кто-то его увез. Нам нужен список всех гостей, людей, которые работали сегодня на празднике, постоянных сотрудников: горничных, шоферов, повара. Записи с видеокамер. Номер мобильного телефона Валеры. Пока что все.

Первой, кого я увидела, войдя в столовую, оказалась Нина, которая лежала на диване, прикрытая теплым пледом. Около нее находилась стойка с капельницей.

– Врач еще здесь? – изумилась я.

– Тсс, – прошептала няня, – он спит в гостиной!

– Спит в гостиной? – повторила я.

– Поел, попил чаю, – объяснила Нина, – наладил подачу лекарства, попросил разбудить его, когда капельница опустеет. И задремал.

– Куда препарат поступает? – спросила я. – В твоих руках ничего нет, а трубка идет под одеяло!

– В ногу это надо втыкать, – сказала няня, – Никита Сергеевич ловко так иглу воткнул. Я вообще ничего не почувствовала.

– В ногу, – повторила я, – надо же, как интересно. Тебе стало лучше?

– Ну… пока не очень. Спина просто огнем горит, – вздохнула Нина.

Я кинулась в гостиную, принялась трясти эскулапа и с большим трудом растолкала его.

Доктор сел и осведомился:

– Вы кто?

– Дарья, хозяйка дома, – напомнила я, – а вы – Никита Сергеевич, приехали для оказания помощи больной.

– Так я капельницу наладил, – зевнул доктор, – она не за пять минут прольется.

– У Нины по-прежнему болит спина, придумайте что-нибудь, – потребовала я.

– Я все сделал, – отбивался врач, которому, по всей видимости, совершенно не хотелось покидать мягкое ложе.

Но я одержала победу. Никита Сергеевич поплелся в столовую, посмотрел на держатель и горестно констатировал:

– Еще пятнадцать минут мог спать!

– Вы на работе, – напомнила я, – вернетесь домой и расслабитесь!

Никита Сергеевич вздохнул.

– Домой! Эх!

– Можно встать? – прошептала Нина.

– А смысл? – пожал плечами врач. – Горизонтальное положение приятнее вертикального.

– Ну… есть проблема, – смутилась Нина, – небольшая.

– У вас депрессия? – оживился Никита Сергеевич.

Нина потупилась.

– Нет.

– Тогда лучше не двигайтесь, – посоветовал медик.

Нина заерзала.

– Ну… э… э… мне на минутку надо.

– За минутку не надышитесь, – отрезал доктор.

Я откинула плед.

– Нинуша, топай в туалет! Подставка на колесиках. Ты пойдешь, а я покачу капельницу.

– Ой, как неудобно, – прошептала няня, – при постороннем человеке…

– Что не так? – спросила я, хватаясь за кронштейн.

Никита Сергеевич вздохнул, сел на диван и закрыл глаза.

– Он мужчина, – зашептала Нина, – я с ним не знакома. Но даже если бы мы состояли в тесной дружбе… Даже, если на секунду представить, что я его жена… Хотя моя мечта создать семью никогда не исполнится… Если бы мы были близкими людьми, и то не следовало бы говорить, что тебе надо посетить клозет!

Я постаралась не расхохотаться. Нина прекрасный человек, но у нее слишком хорошее воспитание. Создается впечатление, что Нинуша росла в Средние века в Испании, когда юбка, которая не прикрывала щиколотку, считалась до предела развратной одеждой.

– Просто конфуз, – шептала Нина.

– Забудь, – велела я, – мужик врач, он в институте учился, на лекции узнал, что дамы писают. Никакой новой информации Никита Сергеевич сегодня не получит.

Нина поднялась и ойкнула.

– Так болит? – испугалась я.

Няня кивнула.

– Огнем спину жжет.

– Иди к туалету, я покачу кронштейн, – скомандовала я, – потом позвоню Оксане, поедем в ее больницу.

– Нет, нет, нет, – запаниковала Нина, – никогда, ни за что!

– Ладно, не нервничай, – сказала я, твердо решив, что после посещения туалета немедленно свяжусь с Оксанкой.

И отвезу к ней Нину. Даже если мне придется подраться с няней, все равно доставлю ее к опытному доктору. Если капельница не сняла боль, значит, дело серьезное.

– У тебя есть аппендикс? – спросила я, помогая Нине встать.

– Был, – прокряхтела та, – его давно вырезали.

Я выдохнула. Уже легче, перитонит нам не грозит.

Няне наконец удалось принять вертикальное положение, и она пошла вперед. Я посмотрела ей вслед.