салона, он открыл дверь, и Ева ахнула, увидев роскошную спальню с ванной.

Отпустив ее руку, Видаль подошел к вешалке с одеждой, взял темно-синий брючный костюм и подержал его перед Евой. Поморщившись, он повесил его на место, затем взял кожаную юбку до колен и кашемировый топ.

— Мне нравится, — сказала Ева, протянув руку, чтобы потрогать топ, но Видаль уже вернул его на место, пробормотав, что в подобных вещах ходят на работу.

После этого он взял пестрое платье с короткими рукавами. Оно было ярким, но не крикливым.

— Примерь это, — сказал Видаль, протягивая его Еве, затем снял с вешалки и передал ей короткий жакет. — И это.

К комплекту одежды он добавил яркие туфли на каблуке, подходящие по цвету к платью.

— Иди в ванную. Я буду ждать тебя здесь.

Войдя в ванную, Ева быстро разделась до нижнего белья и надела платье, но не смогла застегнуть молнию на спине и раздраженно вздохнула.

— Тебе нужна помощь? — спросил Видаль.

— Да.

— Выйди.

Вырез платья был довольно скромным, но оно доходило ей лишь до середины бедра. Ева чувствовала себя неловко, но все же вышла из ванной, она не могла прятаться вечно.

— Я не могу застегнуть молнию.

— Повернись.

Она повернулась к нему спиной и почувствовала, как пальцы Видаля легли ей на поясницу. Затем он медленно потянул вверх замочек молнии. Ева смутилась, подумав о своем простом белом бюстгальтере. Несомненно, он привык видеть на женщинах красивое дорогое белье. У нее не было денег на подобные излишества.

Чтобы застегнуть молнию до конца, Видаль перебросил ее волосы вперед через плечо. У Евы на миг перехватило дыхание, но затем он убрал руку и отстранился.

— Повернись.

Ева сделала, как он велел, и его взгляд скользнул сначала вниз, затем вверх по ее фигуре.

— Ты отлично выглядишь.

— Это платье подходит для пресс-конференции?

— С жакетом подойдет, — ответил он. — Тебе понадобится еще кое-что.

Повернувшись, он открыл шкафчик и достал с верхней полки коробочку с логотипом одного из известных на весь мир ювелирных домов.

Видаль открыл коробочку, и лицо Евы вытянулось при виде кольца с желтым камнем квадратной формы, по обеим сторонам которого были прозрачные бриллианты.

— Что это за камень? — поинтересовалась она.

— Желтый бриллиант.

— Он очень красивый.

Видаль достал кольцо из коробочки, собираясь надеть ей на палец.

— Не надо. Я могу сделать это сама.

— Я хочу это сделать.

Ева сердито посмотрела на Видаля, но все же протянула руку. Взяв ее ладонь в свою, Видаль надел кольцо ей на безымянный палец. Оно выглядело неуместно на руке с суховатой кожей и короткими ногтями, но пришлось ей впору. Как в романтической сказке. Только это была не сказка, а спектакль, рассчитанный на публику.

Ева попыталась отдернуть свою руку, но Видаль ее не отпустил. Подняв на него взгляд, она обнаружила, что он смотрит на ее губы.

— Знаешь, я кое-что тебе должен, — сказал он.

— Ты ничего мне не должен.

— Должен. — Он придвинулся ближе, и у Евы перехватило дыхание. — Я должен тебе поцелуй.

— Нет, ты правда ничего мне не должен.

— Но ты так разозлилась в тот день, когда я не ответил на твой поцелуй.

— Я неправильно истолковала ситуацию.

— Это не так. Ты просто застала меня врасплох. Знаешь, почему я не ответил на твой поцелуй?

— Я… — только и смогла вымолвить Ева, глядя на его четко очерченные губы.

— Потому, что я хотел слишком многого, а ты не была к этому готова. Ты испытывала на прочность мое самообладание, и в тот день я чуть не потерял над собой контроль. Но сейчас ты готова.

«Готова ли я?» — подумала Ева.

Видаль еще приблизился и запустил одну руку ей в волосы, а другую положил на талию. Их взгляды встретились, и она утонула в его бирюзовых, как море, глазах. Слегка наклонив назад ее голову, Видаль прижался губами к ее губам, и внизу ее живота вспыхнул огонь. Но он отстранился, и все закончилось.

«Ты не была готова, но сейчас ты готова».

Его губы были всего в дюйме от ее губ. Ее тело выгнулось дугой ему навстречу. Каждая ее клеточка жаждала его прикосновений.

Она так хотела, чтобы он ее поцеловал! Мечтала об этом, даже несмотря на то, что когда-то он ее отверг. Но если она сейчас начнет просить его о поцелуе, он победит, а она проиграет. Чувство собственного достоинства — это единственное, что у нее осталось.

С этой мыслью Ева резко отстранилась и произнесла:

— Я говорила, что не буду с тобой спать.

— Будешь, — уверенно ответил Видаль, окидывая ее взглядом. — Кстати, это платье прекрасно тебе подходит. Думаю, тебе следует причесаться.

Он вышел из спальни и закрыл дверь, прежде чем Ева смогла что-то сказать в ответ. Раздраженная его спокойствием и реакцией своего тела на его близость, она взяла туфлю и швырнула ее в дверь. Из салона до нее донесся смех Видаля.

Пройдя в ванную, она посмотрела на себя в зеркало и застонала: ее волосы выглядели так, будто она продиралась сквозь заросли. Ее щеки разрумянились, а глаза блестели.

Ева хотела Видаля, но она скорее умрет, чем пойдет на поводу у этого желания. Потому что знала, что если она ему поддастся, то защитные барьеры, которыми много лет окружала свое сердце, рухнут. К этому она не была готова.

Вернувшись в салон, Видаль сел на свое место. Кровь бурлила в его жилах, все тело было напряжено из-за неудовлетворенного желания.

Ева играла с ним. Иначе и быть не могло. Она уже не пылкая девочка-подросток, а зрелая женщина.

При этой мысли внутри у него что-то перевернулось. В чем дело? Он жалел о том, что не был тем мужчиной, который лишил ее невинности?

«Нет», — твердо сказал он себе. Потому что он точно знал, как все было бы, если бы он сделал ее своей, когда ей было восемнадцать. Наверное, после этого она отреагировала бы как обычно: сделала бы язвительное замечание и ушла, приняв все как должное.

Должно быть, тогда она думала, что, если получит опыт интимных отношений, это поможет ей соблазнить подходящего мужчину и стать его женой. Но ее семья разорилась до того, как она успела найти себе мужа. Жалел ли ее Видаль? Нет, нисколько. У нее оставались крыша над головой и имя, которое могло открыть многие двери.

«И ты не преминул этим воспользоваться», — раздался его внутренний голос.

Видаль сделал глоток шампанского, но оно показалось ему горьким.

К его удивлению, Ева нисколько не стыдилась того, что