Я не договорила, а девушка резко рванула в гостиную, мы с Климом за ней, и я поняла, что она искала те фото, которые имелись у нее в квартире.

— Любовь, что ты ищешь? — поинтересовался Клим, заметно переживая за состояние девушки.

— Я спрашиваю, где мои фотографии??? — не менее жестко спросила она и бросила взгляд на окно, видимо и там высматривая рамку.

— Я убрала, — призналась я, за что получила сразу два взгляда, один непонимающий — Клима, второй ненавистный — Любы. Она подскочила ко мне и схватила за лацканы рубашки, смотря на меня взбешенно.

— Пошла вон! — отчеканила она и оттолкнула меня к двери, — Оба! Пошли вон! — подняла руку, показывая, чтоб мы выметались, а Клим хотел подойти к ней, но она снова прикрикнула, — Убирайтесь! Ненавижу, ненавижу, — начала кричать и со всей силы столкнула со стола недавно принесенные розы. Цветы рассыпались по полу, а ваза, ударившись о паркет, разлетелась на несколько частей. Люба не заметила этого, подошла к серванту, и снесла ту кучу посуды, которая была наставлена на полочках, и все с огромных грохотом полетело туда же, на пол.

Клим схватил девушку, предотвращая ее попытки все разрушить, и начал успокаивать в своих объятиях, но Люба пыталась вырываться. Поскольку силы были не равны, она перестала брыкаться, полностью погрузившись в рыдания.

— Успокоительное есть? — с волнением в голосе поинтересовался мужчина, я отрицательно махнула головой. — Снотворное?

— Есть, — и я мигом рванула в кухню, в поисках нужной бутылочки. Вернувшись в комнату, я заметила, как Клим укачивал Любу в своих объятиях, сидя на диване. Подруга все еще плакала, но уже не вырывалась и не пыталась что-то разнести.

Я накапала в воду снотворное и протянула мужчине. Он осторожно приподнял голову девушки, и подставил чашку с водой к ее губам. Она послушно выпила и легла обратно на его грудь, слегка всхлипывая и постанывая.

Мое сердце рвалось на части от ее вида, и мне показалось, что именно сейчас, подруга впервые дала волю своим эмоциям.

Только спустя час, на кухне, где я сидела, словно истукан, появился Клим. Он устало потер глаза и с тяжелым вздохом уселся на вторую половинку уголка.

— Если честно, я ничего не понял из происходящего, кроме того, что Любовь страдает. Поэтому, — он лишь на миг замолчал, снова тяжело вдохнул, после чего добавил, — Тебе придется мне обо всем рассказать, потому как я не собираюсь исчезать из ее жизни.

Клим

Мой человек, наблюдающий за домом Любы, а вернее — за ней самой, сообщил мне, что девушка не выходила из дома уже два дня. Меня начали тревожить различные дурные сомнения и мысли. Могла произойти, что угодно, к тому же, по моим догадкам, девушка живет одна, а значит, помочь ей никто не может, в случае чего. Но я не был уверен на сто процентов в ее проживании в одиночестве. И, черт, сколько раз меня подмывало достать на нее информацию, но я сдерживался. Просто желал, чтобы в свое время она сама мне рассказала о себе. И тогда я еще не знал, что скоро обо всем мне поведают, только не сама Люба.

Я не хотел пугать новую знакомую и ждал подходящего момента, чтобы пригласить ее еще раз на работу. Наверное мне казалось, что круче и профессиональнее сотрудника я не найду, а тем более — в лице девушки.

После того, как мой помощник сообщил, что Люба не выходит из дома, я тем же вечером заявился к ней, не имея сил быть в неизвестности. Но, как ни странно, дверь открыла совершенно другая девушка, как она потом представилась — Света, подруга Любы. Естественно, мой человек не мог знать, что та ходит именно в нужную квартиру, потому как я дал указания быть только у подъезда.

И что-то пошло не так, мы сразу не сдружились с ней, она постоянно указывала на мои деньги. Я, в свою очередь, всю неделю приезжал навещать девушку, беспокоясь о ее здоровье, хоть саму так ни разу и не увидел. Света не пускала меня к ней, ссылаясь на то, что Люба выглядит совсем не для приема гостей. Мне же оставалось только ждать ее выздоровления.

Узнав у наглой подруги, какие лекарства прописал доктор для девушки, я нашел самые лучшие препараты, заменяющие те, дешевые, и уже через сутки температура у Любы снизилась, и она пошла на поправку.

Но то, что произошло сегодня, это за пределами моего разума. Я, конечно, заметил, в те две короткие встречи, что у нее что-то не так, ее боль и растерянность говорили сами за себя. Но произошедший полчаса назад срыв задел во мне все ранее не изведанные чувства, каждую нервную клетку. То, как она сбрасывала эти вещи, с каким остервенением швыряла все, и как в порыве искала фотографии, которые каким-то образом пропали. Внутри все оборвалось от боли за Любу, за ее состояние.

Ее слезы, переживания, дрожащее тело в моих руках, дали мне понять, что теперь я не отступлюсь, буду рядом, что бы ни произошло, и как бы она меня не отталкивала. Я научу ее снова улыбаться.

Сидел на диване и качал Любовь на руках. Ее всхлипы прекратились, и, прикрыв веки, она уснула. Я отнес ее в спальню, уложил на кровать и заботливо укрыл одеялом, немного пригладив ее волосы, упавшие на лицо. Девушка выглядела слабой, хрупкой и беззащитной, слегка впалые щеки, а под глазами — синяки. Мне до ломоты в костях хотелось защитить ее от всего мира, прижать к себе это маленькое тело и никогда не отпускать.

Больше не мешая ей отдыхать, я осторожно прикрыл за собой дверь, в очередной раз взглянув на Любу, и отправился в кухню для разговора со Светой. Очень хочу узнать, что послужило причиной нервного срыва девушки. Ее подруга сидела за столом, не двигаясь, я же озвучил свое желание.

— Если честно, я ничего не понял из происходящего, кроме того, что Любовь страдает. Поэтому, — я лишь на миг замолчал, снова тяжело вдохнув, после чего добавил: — Тебе придется мне обо всем рассказать, потому как я не собираюсь исчезать из ее жизни.

— Клим Андреевич, — она четко выделила мое имя и добавила: — Меня абсолютно не интересуют Ваши желания.

— А состояние твоей подруги тебя интересует? — задал я провокационный вопрос, на что увидел в ее глазах надменность.

— Вот только не надо давить на жалость…

— И не пытался!

— Кофе? — со снисхождением предложила она и поставила чайник с водой на плиту. Я же в ответ кивнул и только теперь сел на уголок.

То, как выглядела квартира, меня абсолютно не смущало, разве только то, что ее хозяйке приходится жить в таких условиях, да и жить ли, судя по ее состоянию.

— Ты не подумай, Клим Андреевич, она не всегда так жила, — видимо, Света обратила внимание, что я разглядываю кухню. — Да и сейчас она может не так жить, но, к сожалению, не хочет.

— На вот это, — я пальцем обвел кухню, уточняя, — мне плевать. Меня волнует Любовь и ее эмоциональное состояние.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему она тебя волнует?