— Все просто, госпожа. Я предлагаю позволить шпионам Светлейшего Таидо Рукури узнать, что в честь приближающегося Аксиса зловещие темные силы готовятся сжечь прекраснейший храм на Крае со всем его содержимым. Что злодеи нашли способ преодолеть все наложенные защиты. Что все уже готово. Храм — это всего лишь камни и фрески, но реплика уникальна. Бесценна. Верховный жрец Солнечного побоится оставить ее в храме.

— Ты предлагаешь уничтожить реплику во время перевозки, когда она на время лишится защиты храма? — задумчиво уточнила Эвита.

— Не совсем. В том, чтобы просто уничтожить реплику, нет… изящества. Нет шутки, которую могла бы оценить Серая Госпожа. Я предлагаю подменить эту реплику на другую, а оригинал… Ему тоже можно будет найти должное применение.

— И в чем будет заключаться соль шутки?

Арон позволил себе улыбнуться — едва, самыми уголками губ. Поднялся на ноги, прижал кулак к сердцу, а потом открыл ладонь в том самом старинном благословляющем жесте, который можно было видеть на многих фресках в самых разных храмах Солнечного, фресках, срисованных с той единственной оригинальной реплики.

Открыл ладонь и заставил себя изменить выражение лица: спрятал весь холод и тлеющие под ним злость и ненависть глубоко внутрь, а на их место призвал всю любовь, которую он когда-либо ощущал, всю способность прощать — которой было куда меньше, чем любви, — и всю доброту, которая в нем еще оставалась.

Мгновение, второе, третье — в глазах Эвита мелькнуло редкое для нее чувство — растерянность.

Четвертое мгновение, пятое — он опустил руку, позволил своему лицу принять привычное выражение и проговорил, вновь усаживаясь в кресло:

— Вместо того, чтобы молиться аватару своего бога, все жрецы Солнечного, все прихожане, все паломники будут молиться реплике, снятой с Темного мага. Молиться на образ одного из тех, кого они изо дня в день проклинают. Как вы полагаете, госпожа, Богиня оценит такую шутку?

Эвита молчала долго, изучая его так, словно только что увидела впервые.

— Полагаю, — сказала наконец, — полагаю, что такую шутку Серая Госпожа оценит точно. Но… Разве ты так уж похож на Каира?

Арон чуть улыбнулся.

— Госпожа, как давно вы были в храме Солнечного? В любом его храме?

— … очень давно.

— Значит, ваши недавние слова о том, что я будто бы сошел с фресок Солнечного, оказались лишь удачной догадкой. Потому что — а я за последние годы побывал в немалом числе храмов и имел возможность сравнить — сходство несомненное. Отличия есть, но в мелочах — его верхняя губа была чуть полнее, на его носу была небольшая горбинка, его волосы вились сильнее. Но перед взятием реплики все эти детали можно поправить.

— Реплика копирует не только внешность, но и чувство магии, — задумчиво сказала Эвита. — Конечно та, что была снята с Каира тринадцать веков назад, уже потеряла свой Свет, он уходит первым, но твоя Тьма никуда не денется. Хотя, если провести тебя Вратами и сразу после этого снять реплику…

— Тьма и Свет уходят первыми, госпожа, а вот стихии остаются куда дольше, — перебил ее Арон подчеркнуто почтительным тоном. — Каир, как известно, был сильнейшим огневиком. Но чувство магии не станет проблемой. Если окажется, что стихийная магия все еще отражается в реплике, я могу скрыть свою Тьму, но оставить нужные стихии.

— Сможешь? На третьем уровне? — Эвита подняла идеальной формы брови.

— Смогу.

— И Тьма позволит прогнать себя вот так?

— Позволит.

— Мне… нравится твоя идея. Я дам тебе людей и средства, необходимых для подготовки этой… шутки. Если все удастся, останешься жив и приобретешь сильного союзника. — некромантка поднялась, подошла к выходу. Уже в дверном проеме обернулась к нему. — Если же нет… — и вышла, оставив угрозу висеть в воздухе.

Арон смотрел ей вслед, чувствуя, как гнев, тщательно сдерживаемый в течении разговора, стягивает кожу на скулах, кривит его губы в злой усмешке. За всю его жизнь по пальцам одной руки можно было пересчитать людей, которых он любил и уважал настолько, что готов был стерпеть от них даже угрозы, не желая за то сломать им шею. Но все эти люди были мертвы.

Да, он подготовит шутку в подарок для Серой Госпожи. Да, он сделает все, чтобы превратить некромантку в своего верного союзника. Но ни их первую встречу шесть лет назад, ни этот разговор он не забудет.

* * *

Реплика получилась идеальной, похожей на оригинал как две капли воды. По крайней мере, так казалось другим людям. Но Арон разницу ощущал — где-то глубоко, даже не на уровне Дара, а в своей крови, плоти и костях. Будто бы эта реплика — сделанная одним очень талантливым и очень бедным Светлым магом — до сих оставалась связана с ним.

— От художника ты, надеюсь, избавился? — Эвита по второму кругу обходила реплики, разглядывая, сравнивая. У них была еще половина часа до того, как реплику, снятую с Арона, нужно будет поместить на место оригинала, и Эвита пожелала — собственно, потребовала — посмотреть на то, что получилось.

Для обычного человека любая реплика выглядела как статуя в человеческий рост, раскрашенная так, чтобы полностью соответствовать внешнему виду человека. Но маги и жрецы видели исходящее от реплики сияние, подобное эррэ живого человека. Создавать реплики было особым, очень редким видом искусства, обычно удающимся только Светлым магам, и способных на такое высоко ценили. Но не тогда, когда этим Светлым магам приходило в голову закрутить роман с темной магичкой, а потом и вовсе сочетаться с ней законным браком и настрогать кучу детишек…

— Художник дал клятву молчания в храме Многоликого в присутствии старшего жреца — все, как положено.

— А не проще было его просто убить? — Эвита поморщилась.

— Проще, но слишком расточительно, — Арон пожал плечами. — Светлый-ренегат — это редкость, которой не стоит разбрасываться.

Эвита качнула головой, но спорить не стала.

— У тебя оказались интересные знакомства, мальчик. Настолько интересные, что ты не задействовал почти никого из моих людей. Светлые маги, поклоняющиеся Многоликому. Речные контрабандисты. Жрецы-отступники. Откуда?

— Один маг, два жреца, — скромно поправил ее Арон. — И всего лишь пятеро контрабандистов. Это просто, госпожа: у всех у них я еще давно обнаружил две общих черты — они ничего не боятся и очень любят золото.

Арон ценил полезных людей, бесстрашных