умного молока было невозможно. Лена только подносила им еду, которую они заглатывали, не отвлекаясь от молочных пространств. Когда они спят, Лена не понимала. В своё время она тоже любила заниматься умным молоком, и даже создала свой ву. Но время tis-романтики прошло, войны и жестоковыйность жизни заставили Лену повзрослеть и привели её в бордель.

Обычно они с Ксиобо проводили акт по продуцированию частиц ци после первого, лёгкого ужина. Это время давало оптимальные проценты от процесса. В перерывах между скачками на фаллосе мужа Лена лежала у него на руке, грызя глазурованные орешки.

— Умное молоко им интересней игрушек, — сказала она.

— Умное молоко, — повторил немногословный Ксиобо. — У меня с ним никогда не получалось.

— Ну, с твоими-то ручищами да пальчищами! — рассмеялась Лена, кусая мужа за толстую кожу.

— Я наливал его и в большую посудину. В поддон заводской.

— Ну и?

— Ничего не вышло.

— Что, ни разу не поднялось?

— Ни разу.

— Хрен с молоком, дорогой. Мы с тобой такое можем — другие вяленой пиздой поперхнутся от зависти.

— И то верно. Пусть молоком детки забавляются.

— Они смешные, правда?

— Ага.

— Надо их к работе приучать. Пельмени лепить, углы ставить, куропчить по тао.

— Ну, чего…

— Да ничего! Ребёнок должен дело знать. Меня в приюте с детства к делу приучали. Дело!

— Дело, — повторил Ксиобо и вдруг оглушительно выпустил газы.

— Ёб твою китайскую мать! — Зажав нос, Лена спряталась у мужа под мышкой.

Хррато и Плабюх не просто посидели эти дни на умном молоке. Им удалось, к изумлению Лены, создать свой ву. И такого ву Лена раньше видела. Во всяком случае, ни у неё, ни у подруг и друзей по молочному отрочеству такие интересные ву не выходили. Она позвала Ксиобо, и супруги уставились на ву, сотворённые руками белых приблуд.

— Откуда вы узнали, как вязать струи и воронки? — спросила детей Лена, но тут же вспомнила, что те не понимают.

— Они знают плетёнку струй умного молока! — сообщила она мужу и расхохоталась. — Ну не пиздец же, а?! Кто вас научил молочке? А? Кто сподобил сбивать сметану?

Близнецы молчали. Лена подсела к ним, вошла в их молоко, сплела свою марлю, накрыла ей сферу детского ву, взбила и воздвигла сметанную площадку, показала свободным мизинцем детям:

— Повторите здесь! Здесь! Ну, делай вот тут!

Близнецы не понимали её.

— Повторите это тут! По-малому, мать вашу! Ну?!

Дети поняли. Их покрытые белым волосом руки вошли в площадку, вызвали десять струй, связали их, вызвали десять воронок, спеленали их, сделали мягкую форму и воздвигли малый ву.

— Ебать-колотить берёзовым поленом! — ахнула Лена.

Мудрый Ксиобо стоял с идиотской улыбкой. Он был рад, что к ним приблудились такие гениальные детки.

— Слушай, дорогой, их же можно на ярмарке показывать! — сказала Лена мужу по-китайски.

— Ну… — Тот пожал плечом.

— Не «ну», а хороший бизнес!

В этот день в перерыве между производством частиц ци Лена предложила расслабленному мужу план: по воскресеньям на ярмарке дети садятся за низенький стол, перед ними блюдо с умным молоком, они лепят ву, народ смотрит, Лена поёт свои матерные частушки, Ксиобо с шапкой обходит толпу.

— У нас денег на жизнь хватает, — ответил муж после раздумья.

— Это пока у тебя стоит, дорогой! А если перестанет стоять?

Он снова подумал, шевеля губищами:

— Не перестанет.

— Все мужики так думают! А потом — раз, и всё! И на что мы дом содержать будем? У нас до сих пор — никаких сбережений, всё тратим на жратву да на прислугу. Надо что-то отложить на твой нестояк.

— Ты думаешь, дети на рынке заработают много денег?

Сидя у него под мышкой, Лена стала загибать свои миниатюрные пальчики:

— Ярмарка по воскресеньям, четыре раза в месяц. По полтиннику зараз точно соберём. Заодно с народом повеселимся. Можем даже пару своих карт толкануть. Не всё же оптовикам по дешёвке впаривать! Сечёшь, а? Веселуха, ебать меня кочергой! Итого — двести в месяц. Их будем откладывать. Строго! За год… это… две четыреста, дорогой! Это если по полтине заработаем, а если больше? Можно в Иньхан засунуть под проценты.

— Или на умную пушку накопить, — задумчиво произнёс Ксиобо.

Последнее время, по мере роста их семейного благосостояния, его всё более одолевали мысли о безопасности. Из оружия у них были только шесть одноразовых гранатомётов. Хотя в АР уже стоял мир, образ умной пушки, охраняющей дом, часто всплывал в мозгу Ксиобо. Иногда он засыпал, сладко думая об умной пушке.

— Ну? — Лена стукнула его кулачком в щёку.

— Согласен, — произнёс Ксиобо.

Первое воскресенье на ярмарке прошло успешно: в войлочную шапку Ксиобо накидали сорок три юаня.

Хррато и Плабюх сидели на земле за низеньким круглым столом напротив друг друга, между ними стояло широкое блюдо с умным молоком. Они лепили ву, не обращая внимания на толпящихся вокруг них людей.

Лена била в бубен, приплясывая и распевая частушки на актуальные темы:

Мир с казахами подписан,

Хуй с войны сбежал, как вор!

Но китайцами обдристан

Иссык-Кульский договор.

У жены премьер-министра

Из пизды торчит канистра

— Запасайся, Фёдор Джал,

Наш бензин подорожал!

Графиня рассмеялась:

— Обожаю народный юмор!

Поезд сильно дёрнуло, пустые стаканы звякнули в подстаканниках. Поезд встал. Граф закрыл книгу, глянул в окно. Там, в темноте, стеной стоял еловый лес.

— Вероятно, занос… — пробормотал граф, зевая.

— Милый, я бы тоже поспала.

Граф коснулся куска умного пластилина, прилепленного к столику сбоку. Возникла голограмма с часами.

— Десятый час.

— Милый, мы измождены. Надо выспаться.

— Ты права. А она?

— Её положим у Тьян. Там есть место. Оденься и ступай к Тьян, — приказала графиня.

Аля встала, надела свой серебристый халат и вышла из купе.

В это время кочегары Жека и Гера, задвинув в огнедышащий печной зев пять «аллигаторов» с человеческими обрубками и нефтью, решили сыграть в scullscull-8. Жека достал из кармана base, отстегнул от стены узкую лавку. Активировал base и положил на середину лавки. Кочегары присели на концы лавки. Base ожил, раскрылся красным раструбом, который пришёл в круговое движение; вповерх раструба вспыхнули два batter — зелёный и синий. Кочегары быстро разыграли на пальцах, кому каким играть. Жека подцепил синий batter, Гера — зелёный. Жека дунул в раструб. Тот выбросил семь пылающих черепов. Гера быстро загасил их. Жека снова дунул. Выскочило двенадцать черепов. Гера загасил их тоже. Жека дунул в третий раз. Выскочили двадцать черепов. Гера успел загасить восемнадцать, но два черепа,