просияв, скатились в basket. Гера дунул в раструб. Выскочили сразу двенадцать черепов.

— Ёб твою! — пробормотал Жека и загасил все черепа.

Гера дунул опять: восемнадцать черепов. Жека успел загасить все. Гера дунул в третий раз: всего три черепа.

— Хуяк Иваныч! — С довольной усмешкой Жека загасил их.

Жека дунул в раструб. Выскочило пять пылающих черепов. Гера загасил их. Жека дунул снова: десять черепов. Гера загасил их. Жека снова дунул: два черепа.

— Ах ты, сука! — с обидой сплюнул Жека.

Гера загасил черепа и дунул в раструб: девять черепов. Жека загасил. Гера дунул в раструб: шестнадцать черепов.

— Ах ты, падло! — Жека успел загасить только четырнадцать, два черепа скатились в basket.

Гера дунул в раструб: пять черепов.

— Так-то лучше… — Жека быстро загасил их и дунул в раструб: восемь черепов.

Гера загасил. Жека дунул: тринадцать черепов. Гера загасил. Жека дунул: один череп.

— Ёба-а-аный стос! — потряс бритой головой Жека.

— Voila! — Гера загасил череп и дунул в раструб: семь черепов. Жека загасил.

Гера дунул в раструб: снова семь черепов.

— Пиздарики, бля! — Жека загасил черепа.

Гера дунул в третий раз: девятнадцать черепов.

— Ну ты и жангуо! — Жека успел загасить только семнадцать, два черепа скатились в basket.

— Контровую?

— Контровую!

Жека дунул в раструб: девять черепов. Гера загасил. Жека дунул: семь черепов. Гера загасил. Жека дунул: девятнадцать черепов.

— Вот так, штабс-капитан!

Гера загасил все девятнадцать.

— Ну это просто… ёб твою мать! — Жека, не веря, замотал головой.

— Смерть дезертирам! — победно выкрикнул Гера и дунул в раструб: десять черепов.

Жека загасил. Гера дунул — десять черепов. Жека загасил:

— А вот так-то, бля!

Гера дунул: двадцать черепов.

— Ну, что ж ты делаешь, вредитель?! — возопил Жека, спеша гасить черепа, но два скатились в basket.

Раструб прозвенел и выдавил счёт — 4: 2 в пользу Геры.

— Ну не ёб твою, а? — Жека хлопнул в тёмные от нефти ладоши. — Третий раз, бля!

— Смелого пуля боится, смелого штык не берёт, — победоносно разгладил усики Гера.

— Сегодня, по ходу, твой день, а? — Жека погасил и убрал base. Вздохнул и запел хриплым голосом:

Братан, хорош понты корявые кидать!

Нам всё равно теперь век воли не видать!

И вдруг оттянул себе пальцами нижние веки, закатив глаза, раскрыл рот и издал крик кикиморы. Гера смотрел невозмутимо.

— Страшно? — спросил его Жека.

— Я не из пугливых, — спокойно ответил Гера.

В коридоре кроме ковровой дорожки цвета спелых абрикосов, белых занавесок и одинаковых дверей никого не было. Аля подошла к соседнему купе № 7, протянула руку, чтобы постучать, но передумала. Ей захотелось в туалет. Она пошла по коридору, ступая босыми ногами по ковру, нашла дверь туалета, открыла, вошла. Внутри было чисто и уютно. Аля села на унитаз и помочилась. Встала, посмотрела на себя в зеркало.

— Оле, — произнесла она и коснулась зеркала двумя пальцами. — Оле, не умирае! Не умирае, моё Оле!

Она перекрестилась и трижды поцеловала зеркало.

Вдруг дверь туалета открыли. Возник подпоручик Кривошеин.

— Пардон, мадам! — почти вскрикнул он своим высоким голосом и захлопнул дверь.

Аля вспомнила, что не заперла ту за собой. Она вышла из туалета. Повернулась было налево, где тянулся коридор с дверями купе, но передумав, глянула вправо. Там за стеклом тамбура стоял и закуривал подпоручик. Несмотря на то, что на втором, военном этаже поезда были свои два туалета, он любил «ходить посрать в первый класс». Аля шагнула к тамбуру, и стекло отъехало в сторону. Краснолицый подпоручик навёл на Алю свои маленькие, чёрные, всегда припухшие глазки.

Её серебристый халат ниспадал на пол.

— Я страшно извиняюсь! — Подпоручик щёлкнул каблуками и кивнул коротко подстриженной головой.

Он был в форме серо-жёлтого цвета.

— Даиете закурит, — произнесла Аля.

— Извольте!

Подпоручик достал пачку китайских сигарет «Хайшэньвэй», протянул. Аля взяла сигарету, он дал прикурить газовой японской зажигалкой.

— Спсб.

— Госпожа далеко едет? — спросил он по-китайски, приняв её за китаянку, плохо говорящую по-русски.

— Мне нужно в Красноярск, — ответила Аля по-японски.

— Субарасий дес нэ![14] — произнёс подпоручик с грубым акцентом. Она добавила по-русски:

— Я рускоя.

— Русская? — улыбнулся подпоручик, моргая чёрными глазками.

От него пахнуло водкой.

— Да.

Аля жадно затянулась.

— Всем семейством едете?

— Я одона.

— А родители в Красноярске?

Аля помолчала, затягиваясь и выпуская дым. Потом спросила:

— Второй этаже?

— Да, второй, — усмехнулся подпоручик. — Охраняем вас.

— Пушки, плимёт?

— Пушка, пулемёты. Как положено.

— Скажте, пжлст, у вас голова есть?

— Есть.

— Мой братец, рядовй СВ ВС АР, пропалойд.

— Во время войны?

— Да. Не найдено. Я четыр раза запросы делал. Нет ответ. Нет ответ.

— Без вести пропал?

— Нет. И не убит. И не ранено. Пропалойд! Вы могл бы, пжлст, спросите у ваш голова?

Подпоручик качнул крутыми плечами:

— Ну… это будет стоить денег.

— Я плаче.

Он кинул окурок на пол, наступил сапогом.

— Подождите тут.

И быстро поднялся на второй этаж по винтовой лестнице, гремя сияющими сапогами. Аля подошла к тамбурной двери выхода и курила, глядя в окно на ползущий в темноте лес.

Подпоручик быстро вернулся:

— Двадцать юаней.

— Я плаче.

— Дайжобу![15] Гасите окурок, и поднимемся. У нас наверху не курят.

Аля бросила окурок на пол, он наступил сапогом.

— И деньги вперёд, конечно.

— Вперёдо?

— Вперёд.

Она задумалась на секунду.

— Вы дайёте мне двадцати йюань.

— Я? С какой стати? — усмехнулся он.

Она шагнула к нему, взяла за руку:

— Я вас отсасо.

Его небольшие брови вздёрнулись над маленькими глазками.

— За двадцати юйань. Пойдёмете.

Она потянула его за руку. Они вошли в туалет, она заперла дверь, опустила крышку унитаза, присела и стала расстёгивать ширинку на галифе подпоручика. Тот стоял столбом, слегка разведя здоровенные ручищи. Из расстёгнутой ширинки вырвался кривой член. Аля обхватила его губами.

Всё произошло быстро. Подпоручик пробормотал что-то, всхрапнул и задышал, как конь.

Аля вытянула салфетку, обтёрла свои губы. Подняла на подпоручика красивые глаза:

— Двадцати юань.

Он вытер слюну со своего маленького детского рта. Перевёл дух, потянул носом и пробормотал:

— Ещё.

Аля откинулась назад, скрестила руки на халате между коленями.

— Это будьт тридцать юань.

— Хао.

— И денге вперёдо.

Он сунул руку в карман, достал бумажку в пятьдесят юаней и протянул Але. Она нашла в халате карман, сунула туда деньги.

Второй сеанс подзатянулся. Подпоручик топал сапогами, раскачивался, стонал, мычал, ругался, стучал кулачищами в пластиковые стены. Едва он кончил, как дверную ручку дёрнули. Подпоручик одеревенел.

Аля снова воспользовалась салфеткой, отерев раскрасневшиеся губы. Встала, протиснулась между раковиной и одеревеневшим подпоручиком, открыла дверь и вышла. По коридору в другой