– Костя, что… – осторожно начала она, но оборваласебя на полуслове. Пальцы были не Костины. Руки, плотно прижатые к стеклу, немогли быть руками двенадцатилетнего мальчишки. Нужно было бы попытаться черезщели рассмотреть, кто там балуется возле бани, но Маше почему-то совершенно нехотелось этого делать. Ей стало не по себе.

Пересилив себя, она быстро подошла к окну и стукнула по немуладонью.

– Эй, ну-ка прекратите! – скомандовала она громко,стараясь говорить уверенно.

Руки неожиданно исчезли, но не успела Маша наклониться,чтобы посмотреть на безобразника, как прямо перед ее лицом что-то закрыло окно,и она отшатнулась. Приглядевшись, Маша поняла, что загородила его старая доска,которую она видела за баней. Доска была прижата к окошечку так, что неоставалось даже щели.

Маша вернулась в предбанник, подошла к двери и положила рукуна крючок. «Сейчас открою и наору на урода, – решила она. – Матом».Она, правда, совершенно не умела материться, но сама мысль о том, как страшноона облает того, кто стоит снаружи, придала ей храбрости. Маша уже собираласьраспахнуть дверь, когда снаружи раздался странный звук.

– Ш-ш-ш-ш, – сказал тот, кто был за дверью. –Ш-ш-ш-ш-ш-ш…

Он стоял вплотную к двери, прижав губы к узенькой щели, иговорил только «ш-ш-ш-ш…». Это было так дико и абсурдно, что Маша перепугалась.Она не была трусихой, не боялась темноты и страшных маньяков в городскихпарках, но, стоя в предбаннике в одной майке и вслушиваясь в негромкое шипение,испугалась.

– Долго шипеть будешь? – спросила она, сглотнув ипостаравшись взять себя в руки. – Отойди от двери, сейчас кипятком обварю!

Снаружи послышался смешок. Человек, который шипел, откуда-тознал, что никакого кипятка у нее нет и что она не откроет дверь.

«Господи, да кто там может быть? – уговаривала себяМаша, не сводя глаз с крючка, казавшегося очень маленьким и ненадежным. –Ну, подросток шалит. Или, может, пьяный подошел…» Маленькая тусклая лампочканад головой неожиданно мигнула, и Маша дернулась: остаться в темном предбанникебыло бы совсем жутко.

Шипение прекратилось. Теперь за дверью стояла тишина – нотишина неправильная, ненастоящая. Настоящая была с жужжанием мухи, с топоткомтрясогузки по крыше, а наступившая была тишиной ожидания. Тот, кто стоялснаружи, ждал, что сделает Маша. Он наверняка не боялся, что она закричит,потому что баня стояла вдалеке от дома, а хозяева глуховаты. Нет, кричатьбессмысленно… Маша прислушалась к звукам за дверью, и ей показалось, что теперьтишина изменилась.

«Ушел?»

Сунула ноги в стоптанные кроссовки, подошла к двери изатаила дыхание. Тихо. Она сжала руки в кулаки, разжала и быстро откинулакрючок. Дверь со скрипом открылась, впуская в предбанник свежий вечернийвоздух.

Маша шагнула наружу и быстро огляделась. Тропинка терялась всумерках, но на ней никого не было. Светились окошки домов. Где-то грустнопромычала корова. Маше нужно пройти по тропинке всего каких-то пятьдесят шагов,чтобы оказаться рядом с домом старушки Липы Сергеевны… Но она остановилась наместе, настороженно вглядываясь в высокую траву по сторонам тропинки.

Тот человек находился теперь там. Маша сглотнула слюну иобругала себя за трусость, но ничего не помогало: что-то внутри подсказывало,что он просто играет с ней, как кошка с мышкой, прячется в траве,присматривается к ней и хихикает. Она ясно представила, как он прыгнет на нее сзади,когда она пойдет по тропинке. «Ну конечно, как Рэмбо!» – попыталась онасыронизировать сама над собой, но самоирония не помогла. Страх засел внутри –противный, как наевшийся таракан.

«Нельзя стоять здесь всю ночь», – сказала она себе.Сзади раздался шорох. Маша вскрикнула, резко обернулась, но оказалось – всеголишь ветер качнул дверь.

– Все, хватит, – решительно сказала Маша и пошлапо тропинке. Первый шаг, второй, третий… Она уже почти поверила в то, чтонапридумывала себе всяких ужасов, когда в десяти шагах от нее из травы сталаподниматься темная фигура.

У Маши перехватило горло, так что она не смогла дажевскрикнуть. Она бросилась сначала к бане, но внезапно заметила на дорожке вдольлеса человека, идущего к околице, – он был еле виден в сгустившихсясумерках. Не раздумывая ни секунды, Маша помчалась к нему.

Ей казалось, что она никогда так не бегала. Трава хлесталапо голым ногам, а около дороги она споткнулась, и старенькая кроссовка чуть неслетела. Маша вылетела прямо на человека, остолбеневшего при виде ее, ивыдохнула:

– Там кто-то в траве прячется, мне страшно! Пожалуйста,проводите меня до дома!

И только тогда, подняв глаза, узнала спортсмена из доманапротив.

Когда запыхавшаяся дамочка выскочила на Сергея, как чертикиз коробки, он чуть не отскочил в сторону. Это была соседка, про которую наднях сказал ему Макар. Тогда он не рассмотрел ее издалека, заметил только, чтоволосы у нее рыжие. Они и впрямь были светло-рыжие, как у собаки колли,собранные сейчас в хвостик сзади. Лицо у нее было бледное, с двумя краснымипятнами на щеках, а глаза такие испуганные, словно она увидела привидение.Сергей сначала даже не понял, что она сказала.

– Человек в траве, – повторила Маша, которая оченьхотела вцепиться в его рукав, но понимала, что будет тогда выглядеть полнойидиоткой. Мужик с хмурой физиономией, кажется, и так счел ее ненормальной.

– Где? – быстро спросил Бабкин, уже направляясь кбане. – Покажите, где вы его видели.

Немного удивленная столь активными действиями, Маша пошла заним, оглядываясь по сторонам. Страх ее почти исчез, и осталось тольковоспоминание о страхе – гадкое, липкое. Они дошли до бани, и мужик обошел еекругом, зашел внутрь и даже поднял голову, оглядывая крышу. Маша держаласьрядом с ним, не отставая ни на шаг.

– Расскажите-ка подробнее… – попросил он и сел накрыльцо.

Маша послушно рассказала, не забыв про шипение. Бабкинвзглянул на окно. Доска лежала на траве.

– Вы… проводите меня, пожалуйста, – попросила Машанеуверенно.

– Провожу, конечно, – удивленно посмотрел на неесосед. – Вы, главное, не бойтесь.

«Решил, что у меня тараканы в голове живут, – понялаона. – Человек шипел… в траве прятался…» Ей захотелось убедить мужчину втом, что она ничего не придумала, но Маша сдержалась. В конце концов, какаяразница, что подумает о ней сосед из дома напротив?

Бабкин незаметно бросил взгляд на женщину. Она уже пришла всебя – пятна исчезли, лицо приобрело нормальный цвет. Ей года тридцать два –тридцать три, но из-за хвостика на затылке выглядит моложе… Серые глазавопросительно взглянули на него, и Сергей поднялся с крыльца.

– Пойдемте, а то совсем стемнеет, – сказалон. – Вещи свои не забудьте.