– Согласен. Что еще?

– Камера наблюдения за въездом в гараж была установлена справой стороны. На пульте много камер, и консьерж, показывая мне на экраны,пояснил, что он смотрит не столько на экран, сколько на пульт управления, ведьдвери гаража открывались автоматически. А это значит, что если приехал свой, тоони откроются, а если чужой сразу прозвучит сигнал тревоги и двери просто неоткроются. Он не всегда присматривался к машинам и людям, которые выдавали свойсигнал, что, в общем, нормально и естественно. Ведь у него столько экранов истолько жильцов, которые ходят мимо него.

– И вы подумали, что Скляренко мог нарочно изменить системукодировки камер, чтобы иметь возможность отключать эти камеры?

—Конечно. Кто еще мог подобное сделать? В такихпроницательных убийц я просто не верю. Вы ведь наверняа отрабатываете версию оделовых связях бизнесмена и ищете среди его партнеров возможных заказчиков егоустранения.

– В таких случаях рассматриваются все версии и в первуюочередь – деловые связи бизнесмена, из-за которых, собственно, почти всегда иубивают, – заметил Карелин.

– Возможно. Но зачем убийце так рисковать? Его моглиразоблачить на стадии подготовки, когда он пытался вывести из строя камеры. Гораздолегче просто подождать у гаража и выстрелить в бизнесмена, когда он ждет, покаоткроются двери. Я убежден, что это было не убийство на деловой почве. Вы ведьпрофессионал, Николай Гаврилович, и, судя по вашему званию, работаете в милициине первый год. И вы тоже прекрасно знаете, что заказные убийства не совершаютсяпепельницей, лежавшей в доме. Здесь действовали, скорее всего, спонтанно, подвлиянием каких-то непонятных эмоций.

– Семейная драма, – согласился Карелин, – но этуверсию мы тоже отрабатывали. Наиля была в институте и никуда не отлучалась, мыуже проверили. И, если бы даже она отлучалась, я бы никогда в жизни не поверил,что она может быть убийцей. Я ее знаю с самого детства. Если бы ее что-товывело из себя, она бы оцепенела от ужаса или страха, но не ринулась бы убиватьсвоего мужа. Тем более что у нее в жизни уже была похожая трагедия.

– Каким образом?

– Это случилось, когда она еще училась в институте. Онаблизко дружила с одним парнем. Очень близко. Такой хороший мальчик, как ихназывают, «мажор», из очень известной семьи. Его родители были довольносостоятельными людьми. Отец – известный продюсер, мать работает в шоу-бизнесе.Их фотографии часто мелькают на обложках разных журналов. Мальчик вырос безнадлежащего контроля, очевидно, родители всегда были заняты своими проблемами.В общем, оказалось, что Наиля ждет ребенка. Вы не можете себе представить,какой шок это был для Галии, ведь они все-таки татары, мусульманская семья. Ивдруг девочка до брака вступает в интимные отношения. Мальчик был действительнокрасивый и такой милый. Я его сам видел. А потом выяснилось, что он увлекаетсянаркотиками. И у Наили был выкидыш. Вот такие дела. Поэтому они довольно быстрорасстались.

– У каждой семьи свои «скелеты в шкафу», – согласилсяДронго, – что было потом с этим мальчиком?

– Ничего. Он перевелся в другой институт. Родители помоглиему перевестись. Но, кажется, его он тоже не закончил. Вы знаете, наркомания –такая болезнь, от которой трудно излечиться. Очень трудно. По-моему, этотмальчик сейчас где-то работает.

– А если это он решил доводить свою бывшую пассию досумасшествия, и, когда его обнаружил муж Наили, он нанес ему роковой удар. Еслион наркоман, такая версия выглядит правдоподобной.

– Нужно будет проверить, – согласился Карелин, –хотя в подобный рационализм наркомана трудно поверить. Он скорее переломал бывсю обстановку в доме, чем рискнул бы каждый раз лезть в чужую квартиру иворовать там разные мелочи.

– Вы правы, – согласился Дронго, – но проверитьвсе равно следует. Наиля никогда не вспоминала о нем?

– Даже слышать о нем не хотела.

– И потом она вышла за Скляренко?

– Не сразу. Ей было уже двадцать пять. Знаете, как бывает.Все подруги замужем, у всех дети. А ты, самая красивая и самая умная, сидишь вожидании своего принца. Всегда бывает обидно, и я понимаю девочек. У меня усамого двое дочерей. Старшая вышла замуж и довольно быстро развелась. Сейчас унее трехлетний мальчик. А вторая пока учится в университете. Но Наиля былавсегда умницей. Золотая медаль в школе, красный диплом в институте. В общем,молодец. И однажды она встретила своего будущего мужа. У них была романтическаяистория. Она куда-то спешила вместе с двумя коллегами, и в их машину врезался«Мерседес» Скляренко. Он тогда был уже холостым. На месте аварии он сразу предложилсвою помощь и забрал Наилю в больницу. Потом не отходил от нее, привозил домойфрукты и цветы. У нее не было ничего серьезного. Немного повредила ногу и руку,можно сказать, поцарапала. Никаких переломов не было, только ушибы. НоКонстантин произвел на нее впечатление. Красивый, хорошо одетый, богатый,достаточно умный, умеющий нравиться женщинам. Успешный бизнесмен. Они началивстречаться, и вскоре он сделал ей предложение. Вот так. Это было два годаназад. Я бы не назвал этот брак идеальным. Он был достаточно ветреный человек.Такой счастливчик, которому все легко давалось. Его отец занимался крупнымстроительным бизнесом в Москве еще в семидесятые годы при Промыслове. И передалкак бы по наследству свои связи и знакомства сыну. Конечно, Наиля – болееглубокий и сложный человек. Она умница, начитанная, образованная, тонкочувствующая. Если бы у меня был сын, я бы не желал лучшей невестки для себя.Мужчины иногда даже не понимают, какие женщины живут рядом с ними.

– У меня к вам вопрос, – неожиданно перебил егоДронго, – а если бы Константин Скляренко посватался к вашей дочери? Кстаршей или младшей? Вы бы согласились их отдать?

– Сложный вопрос, – задумался Карелин, – можно мнееще коньяка? Сложный. И очень интересный.

Дронго налил коньяк, и гость выпил его почти залпом.Поставил бокал на столик.

– Вы знаете, – продолжал полковник, – я отвечу вампредельно честно. Если бы он посватался к моей старшей дочери, я бы, скореевсего, согласился. Он – обеспеченный человек из хорошей семьи. С приятнымиманерами, образованный, нравится людям. Или нравился, что более точно. Никак немогу свыкнуться с мыслью, что его убили. А вот если бы он посватался к моеймладшей дочери... Нет. Я бы, возможно, не согласился. Просто она – другойчеловек. Более современный, если хотите. Ей мало успешного бизнесмена, онахотела бы иметь рядом с собой друга. Настоящего друга, который бы понимал ее сполуслова. Нет. Если бы он посватался к моей младшей, я бы ему отказал. Или онабы ему отказала. Что, в общем, одно и то же.

– Вы считаете, что он не мог быть настоящим другом?

– О погибших плохо не говорят. Просто у меня есть своясобственная теория. Признаюсь, что она может быть порочной и неверной, но этамоя теория. Дело в том, что занятие бизнесом в условиях Москвы и нашейсовременности – это всегда некоторый риск. И достаточно сложные отношения спартнерами, поставщиками, клиентами, налоговой инспекцией, разнымиконтролирующими и проверяющими органами. Я уже не говорю об остальныхчиновниках, в общем, со всеми. Здесь трудно работать. У нас ведь настоящийбандитский капитализм со своими бандитскими законами. Не обманешь не выиграешь.Не сумеешь жульничать – прогоришь. Будешь искренним – разоришься. В общем, вбизнесмены идут не всегда самые порядочные и честные. Скорее самые ловкие и умелые.Признаюсь, что это порочная теория, и вы можете со мной не согласиться. Нопрофессия обязательно накладывает свой отпечаток. И если, работая в милиции илипрокуратуре, становимся более жестокими и черствыми, то и, занимаясь бизнесом,становимся бессовестными и циничными. Вы, наверно, согласитесь со мной, чтопатологоанатомы могут спокойно обедать рядом со свежевыпотрошенным трупом, чегоне могут сделать даже их коллеги-врачи. Или сотрудники милиции, которыепривыкли к виду обезображенных тел и страшных открытых ран. Это как политики,которые врут на работе и подсознательно врут дома. Скляренко был бизнесменом вовтором или третьем поколении и знал все правила игры. Понимаете, что я хочусказать. Он не был ангелом...