Во рту у меня пересохло, и я решила, раз уж проснулась,сходить за соком или минеральной водой.

Не зажигая света, нашарила домашние тапочки и знакомым путемдвинулась на кухню.

Миновав короткий коридор, открыла кухонную дверь и шагнулавнутрь, как вдруг на мою бедную голову обрушился страшный удар. Если бы в домеи без того не было темно, можно было бы сказать, что у меня в глазах потемнело.

Я рухнула на пол как подкошенная и перестала существовать.

В окружавшей меня уютной непроницаемой тьме неожиданнопоявился узкий просвет, и в него хлынула боль. А вместе с ней ужасный,отвратительный звук — невыносимый, нечеловеческий вой. Я попыталасьотгородиться от этого звука и от боли, попыталась вернуться в уютное темноебеспамятство, свернувшись калачиком, как в детстве, но вой рвался в моесознание, и что-то очень острое царапало меня…

Я пришла в себя и застонала.

В первый момент мне показалось, что продолжается бред,кошмар: чудовищный вой, от которого я очнулась, стал просто оглушительным. Аеще жуткая боль и тяжесть на груди… Мучительным усилием воли преодолев слабостьи дурноту, я приподнялась и сбросила давивший меня груз.

Я разглядела в слабом свете дежурной лампочки Багратиона. Огромныйкот, скатившись с моей груди, мяукал с ненатуральными оперными подвываниями исверкал на меня огромными зелеными глазами.

Мне стало очень страшно: если такая зверюга взбесится инабросится на меня, нетрудно предположить, чем это закончится… И ведь никогонет, кто мог бы меня защитить! А он явно взбесился и собирался уже разодратьмне когтями горло… И как страшно он воет! Особенно жутким казался кошачий войоттого, что до сих пор Багратион никогда не подавал голоса, я не слышала отнего ни разу самого обычного мяуканья…

Однако котяра испустил последний душераздирающий вопль изамолчал.

Я села и огляделась.

Прекрасно помню, что засыпала я в комнате, на диване — апроснулась в подвале, на холодном цементном полу, возле газового котла… Как ясюда попала?

Мучительная боль в голове и шее мешала мне думать, но явдруг вспомнила, как встала и пошла за водой… Однако я шла на кухню, а не вподвал! Подвал… газовый котел…

Здесь что-то было не так, совсем не так, как всегда.

Я застонала, напряглась и встала на ноги.

И тут же поняла, что здесь не так.

Во-первых, я не слышала ровного гудения пламени. Огонь, днеми ночью нагревавший котел, погас.

И во-вторых, в подвале здорово пахло газом. Если бы мне небыло так плохо, я сразу почувствовала бы этот запах.

Я вспомнила инструкции Полины Сергеевны. Первым деломперекрыть газовый вентиль… Я повернула массивный кран с ярко-желтой ручкой,затем буквально подползла — так я была слаба — к подвальному окошку и включилавентилятор. В подвал хлынул холодный и сырой зимний воздух, и в голове у менясразу прояснилось. Я вспомнила, как вошла на кухню и на мой затылок обрушилсяудар.

И тогда ужасный смысл происшедшего предстал передо мной совсей очевидностью.

В дом кто-то забрался — вероятно, грабители. Они подпокровом ночи занимались своим делом, как вдруг черт понес меня на кухню… Меняоглушили и отнесли в подвал, затем погасили в котле пламя, оставив открытымгазовый вентиль, чтобы я умерла, отравившись газом.

И так бы все и случилось, если бы Багратион не вернул меня кжизни своим жутким воем и острыми когтями… Пусть это жестокий способ, но онспас меня от смерти!

Я нашла взглядом кота. Он сидел возле остывающей трубы, какобычно безмолвный, и смотрел на меня своими яркими изумрудными глазами.

— Прости, дорогой, — проговорила я виноватымголосом, — я плохо о тебе подумала… ты спас меня, спасибо…

Однако подойти и погладить его я не решилась — слишкомявственно стоял у меня в ушах его недавний жуткий вой, и глубокие царапины нашее болели и кровоточили.

Запах газа улетучился из подвала, и я снова повернулавентиль и включила горелку. Убедившись, что котел заработал, двинулась клестнице.

Мне было страшно — что, если грабители все еще в доме? Возлелестницы я увидела короткий ломик и вооружилась им, хотя прекрасно понимала,что вряд ли он поможет мне против настоящих злоумышленников. Багратион шелрядом со мной и выглядел как обычно, что отчасти успокоило меня — вряд ли онбыл бы так спокоен, если бы чувствовал в доме присутствие посторонних.

Поднявшись по железной лесенке, я огляделась. Вокруг былотихо, темно и пусто.

Я включила свет во всех комнатах, чтобы прогнать вместе стемнотой собственный ужас. Нигде не было никаких следов ограбления, ни одиншкаф не был открыт…

Обойдя весь первый этаж, я пришла в холл возле главноговхода.

И только здесь я нашла хоть какое-то доказательство того,что ночное происшествие не померещилось мне, хоть какой-то след незваныхгостей… В буквальном смысле след.

Возле самого входа на плитке пола остался чуть заметныйотпечаток ботинка.

Через эту дверь грабители вошли, и ботинки их были в снегу.

Я подергала дверь — заперта.

Значит, у них были ключи. Они вошли по-хозяйски, черездверь, и заперли ее за собой.

Я снова наклонилась, чтобы разглядеть след, но снег,принесенный на ботинке, уже почти растаял, и определить форму отпечатка мне неудалось. Зато я заметила предмет, которого вчера здесь точно не было. Накафельном полу в полуметре от мокрого следа лежал маленький кусочек розовогопрозрачного стекла.

Я машинально подобрала стеклышко и выпрямилась — голова всееще болела, и наклоняться мне было трудно.

Поднявшись на второй этаж, я зажгла свет и осмотрела всекомнаты. Там тоже не нашлось никаких признаков ограбления. Во всяком случае,одно было хорошо — в доме злодеев не оказалось.

Я погасила свет и спустилась на первый этаж.

Налила себе сока, а Багратиону молока, приняла таблетку отголовной боли и перед большим зеркалом осмотрела свою шею. Кошачьи когтиоставили на ней основательные следы, но у меня не было претензий к Багратиону:он спасал мою жизнь. Я обработала царапины йодом и устроилась в кресле. Спать яне могла и, когда головная боль несколько отступила, задумалась о смыслесегодняшнего ужасного происшествия.

В доме, по всей видимости, ничего не пропало. Даже если быночные гости взяли что-то небольшое, но очень дорогое, при этом непременно былибы следы обыска. Кроме того, вряд ли хозяева оставили бы здесь такую ценность,надолго уезжая.

Тогда зачем же приходили сюда злоумышленники?

Еще один вопрос. Если они оглушили меня только для того,чтобы я не мешала им заниматься тем, ради чего они пришли (допустим, что-тоискать в доме), зачем они перенесли меня в подвал и открыли газ? Почему онихотели моей смерти? Насколько я понимаю, грабителям абсолютно ни к чемусовершать еще и убийство. Никого из них я не видела, значит, как свидетельопасности не представляла…