себя идиотом. Вцепившись в свой мешочек, он, наконец, сказал:

— Ну, в общем, три парня… Послали мне письмо. Там обычное дерьмо. Двадцать пять штук баксов. Я, естественно, ноль внимания. Так эти, черт подери, ублюдки напали на меня на улице. Тычут мне револьверами в брюхо. Ну, конечно, я не стал рисковать, я еще не спятил. Я их обвел вокруг пальца.

Он говорил с нажимом, подчеркивая, что ни капли не испугался:

— Я собрал стрелков — послал шестерых своих лучших ребят. Но, разрази меня гром, сукиным детям удалось улизнуть. Они снова пишут и звонят по телефону. Они подняли ставку до пятидесяти тысяч долларов.

Джим фальшиво усмехнулся: «Теперь хожу с охраной. А что поделаешь, если у тебя на хвосте висят какие-то отморозки».

Торрио просто и тихо сказал: «Я это улажу».

Колозимо изумленно посмотрел на жену. Она сказала твердо:

— Пусть этим займется кузен Джонни.

Колозимо пожал плечами. Он честно предупредил нахального петушка. Конечно, все это бессмысленно, но по крайней мере, Вики не будет кудахтать, что он оскорбил се кузена. Он оплатит ему обратную дорогу в Бруклин. При условии, что парень выживет.

Одна из первых известных фотографий Джея Ти. Слева направо: «Бриллиантовый Джим», его отец Луиджи Колозимо, Джонни Торрио. 1911 год

Торрио слонялся по дому в течение нескольких дней, и Большому Джиму он пришелся по душе. Когда толстяк распечатал второе письмо и один ушел в ночь, Колозимо посмотрел ему вслед с беспокойством. Он едва не стал его удерживать. Вики побледнела, но ничего не сказала.

Трое мужчин с револьверами наизготовку ждали его в полночь у моста на Рок Айленд, на Арчер Стрит, между Кларк и ЛаСаль.

Торрио отрывисто рассмеялся:

— Положите пистолеты, ребята. Если меня продырявите, пасты не будет. Я к вам с предложением.

— Кончай гонять порожняк, мы уже наслушались всякого блуда, — выругался главный. — Где бабки? И кто ты, черт возьми, такой?

— Джонни Торрио. На востоке я в том же деле, что и вы. Вы знаете Фрэнки Йеля? Лупо Волка?

— Какая, на хрен, разница, кого мы знаем?

— Я просто хочу, чтобы вы, ребята, знали, что имеете дело с другом. Я с вами, приятели. Колозимо дал мне деньги. Но я оставил их дома. И я сейчас скажу вам, почему.

Поскольку его компаньоны заворчали, босс подошел вплотную и уставился Торрио в лицо: «Что за херовы фокусы?»

Торрио снова рассмеялся:

Я просто пытаюсь по-доброму договориться. Вы ребята из моей стаи. Мы говорим на одном языке, ясно? Я хочу обтяпать дельце с Бриллиантовым Джимом. Если я вернусь и скажу, что заставил вас отстегнуть мне, скажем, десять штук, он подумает, что я чертовски крут. Что скажете?

Воцарилось удивленное молчание. Потом бандиты разразились хохотом. Лидер опустил ружье и хлопнул Торрио по спине:

— Торрио, ты нам нравишься. Голова у тебя работает. Но, — он пришел в хорошее настроение от собственной шутки, — тема про десять кусков не прокатит.

Джей Ти не стал спорить:

— Ладно, без обид. На самом деле, я вас не виню. Давайте завтра закроем тему. В полночь, здесь же.

Босс сказал извиняющимся тоном:

— Ты классный парень. Мы бы с тобой договорились, но этот ублюдок Колозимо уже пытался вырыть нам могилу.

— Понятно. Ладно, ваши теплые слова меня утешили. Удачи вам всем.

— И тебе того же, — сказал вымогатель, чтобы не отстать от него в изъявлении любезностей.

Двадцать четыре часа спустя звук лошадиных копыт выманил троицу из-под моста. В свете фонаря показался Торрио. Он сидел один на месте кучера в открытой повозке. Он держал в руках сумку и мягко улыбался. Они жадно бросились к нему.

Внезапно Джо Д’Андреа и Мак Фицпатрик, которые лежали, скорчившись, позади Торрио. вскочили на ноги и выпустили в вымогателей по полной обойме. Все трое упали замертво.

Торрио придерживал вожжи, предвидя, что лошадь может испугаться выстрелов. Он успокаивающе говорил с животным, слегка натягивая повод, а потом неторопливо двинулся прочь.

В особняке Джим и Вики, хранившие напряженное молчание, уставились на него.

— Больше вы о них не услышите, — сказал Джей Ти тихо.

— Мертвы? — быстро прошептал Джим.

— Я обернулся, — сухо сказал Джей Ти, — но они не сделали мне ручкой на прощание.

Будучи не очень близко знакомы с ним, они не поняли, что это был один из тех редких случаев, когда Торрио позволил себе пошутить. На этот раз за шуткой он скрывал свой триумф.

Джим издал радостный вопль. Он схватил маленького человечка в свои медвежьи объятия. Вики суетливо запечатлевала влажные поцелуи на шее своего героя. Джей Ти стоически принимал эти знаки внимания.

— Вина! Выпьем вина за нашего дорогого мальчика! — закричал Джим. Его большая грудь сотрясалась. Жена заковыляла к буфету за графинчиком вина. Торрио скромно отвечал на тосты, отхлебывая маленькими глотками. Он не хотел портить радость хозяевам, сказав, что почти не пьет.

Однако праздник был прерван. Вошел полицейский с почтительным голосом: «Не хочу тебя отвлекать, Джим. Но произошла перестрелка. Несколько парней мертвы, а один из них умирает в окружной больнице. Он зовет тебя».

Лежавший в отделении больницы вымогатель сосредоточил больной взгляд на большом мужчине в белой льняной сорочке. Он слабым голосом сказал по-итальянски: «Колозимо, ублюдок. На пороге смерти я проклинаю тебя».

Большой Джим побледнел и перекрестился. Он сказал хриплым голосом: «Я никогда не встречал этого парня. Не знаю, о чем он говорит»

Вскоре вслед за этим вымогатель присоединился к своим товарищам. Присяжные вынесли вердикт, что убийство было совершено неизвестными. В троице опознали жителей Питтсбурга, и Джим с Торрио вернулись домой.

Сыщик, который сопровождал Колозимо в больницу, знал итальянский. Но полиция понимала, что она ни в чем не может обвинить хозяина Леви. Более того, копы не хотели рисковать своей шкурой и поэтому даже не пытались хоть что-то ему предъявить. Однако им хотелось знать, что же все-таки произошло на самом деле. Во внутренних кругах, в управлении, ходили слухи, что за убийством троицы все-таки стоит Бриллиантовый Джим, и что работа была выполнена новым в городе человеком, Джоном Торрио.

Колозимо, радуясь тому, что опасность исчезла, ни в чем не упрекал его. Но Торрио яростно обвинял себя.

— Я должен был вернуться и прикончить их, — сказал он со злостью. — Это была моя обязанность.

— Ты не виноват, Джонни. Это все мои идиоты. Нм ничего нельзя доверить.

Джонни холодно посмотрел на него: «Они плохие исполнители. И я тоже, как выяснилось».

— Джонни, как насчет того, чтобы работать со мной? Ты мне нужен.

— Спасибо,